o c24ec28d571a6d65

хватало? Мне же с ней всегда хорошо было, лучше, чем со всеми, кого пробовал уже».

Мирьям стояла под окном, вся промокшая, опустив голову, покачивая кого-то у груди. Он

взглянул в заплаканное, грязное лицо женщины и сказал «Уходи».

- Это твой сын, - прошептала она, и, откинула шаль. Дождь закончился и при свете высокой,

полной луны, Федор увидел рыжие, как огонь волосы. Ребенок спал, держа во рту сосок.

- Уходи, - повторил он, оглянувшись.

Мирьям встала на колени, во влажную грязь двора, и, умоляюще сказала: «Теодор, но что,

же мне делать..., Это твое дитя, Теодор».

- Не смей сюда больше являться, - жестко велел он. «Все кончено».

Она заплакала, - тихо, горестно, сдерживаясь, чтобы не разбудить дитя.

- Что такое? – раздался сзади нежный голос Лизы. Она стояла, держа в руке зажженную

свечу. «Что случилось?».

- Ничего, - ответил Федор. «Иди спать».

Лиза приподнялась на цыпочках и ахнула: «Пани Мирьям! Что с вами!

Дверь во двор открылась, и – не успел Федор опомниться,- жена сбежала с крыльца, как

была, босиком, в одной рубашке.

- Пани Мирьям! – она потрясла женщину за плечи. «Вставайте, пожалуйста, вы же с

ребеночком, нельзя так! Вам надо дома сейчас быть, пойдемте, я вас провожу!»

Мирьям, сглотнув, поднялась, и Лиза, заглянув в шаль, еще улыбаясь, спросила: «Мальчик

или девочка?».

- Мальчик, - тихо ответила женщина, опустив голову. «Простите, пани Эльжбета, простите

меня». Лиза на мгновение застыла, увидев рыжие волосы, а потом, даже не повернувшись к

мужу, велела: «Дай мне шаль и сапожки, и ложись спать».

Федор медленно нашел вещи, и, протянув ей в окно, попытался сказать: «Может быть, что-

нибудь сделать...»

- Ты уже сделал все, что надо, - сквозь зубы проговорила жена, пытаясь надеть обувь. «Я о

ваше плечо обопрусь, пани Мирьям, - жена накинула шаль, и, выпрямив спину, блеснув

синими глазами, сказала: «Пойдемте, пани Мирьям, мальчика помыть надо, и вам – лечь.

Пойдемте».

Они ушли вверх по улице, к еврейской стороне, а Федор, обернувшись, вдохнул запах трав,

который исходил от чистой, свежей подушки, и потянувшись за платьем Лизы, прижав его к

губам, долго сидел на кровати, глядя на выскобленный пол и беленые стены маленькой

комнаты.

-Это ничего, - сказала Лиза, моя руки в деревянной миске. «Оно заживет скоро, не бойтесь».

Мирьям сдвинула ноги, чуть охнув, и посмотрела на мальчика – он лежал чистый, в

пеленках, и спал, подрагивая ресничками.

Лиза встала с кровати, держась за поясницу, и сказала, улыбнувшись: «Еще хорошо, что у

меня воды на улице отошли, а не у вас в комнате. Сильные схватки, какие, и часто. Скоро и

рожу уже».

- Пани Эльжбета, - Мирьям расплакалась – едва слышно.

- Не надо, - ласково сказала вторая женщина, ходя по комнате. «Я вам расскажу. Моя мама

покойная очень, очень сильно моего отца любила, а замужем была – ее еще девочкой

выдали, из-за денег. А отец мой и жена его потеряли друг друга, после венчания, молодыми

еще, и батюшка мой думал, что нет ее в живых больше. Ну, с мамой моей и встретился. А

так получилось, что жена батюшки моего с мамой моей подружилась и меня принимала. Ну,

а потом, мама умерла, - я младенцем была еще, - и та, кто меня принимала, меня и

вырастила. Вот так, пани Мирьям».

Она на мгновение остановилась и зашагала дальше. «Но я ведь знала, - измученно сказала

Мирьям, отводя взгляд, - знала, что он женат. И я замужем, и я ведь своего мужа люблю,

пани Эльжбета, он у меня хороший, ласковый. Зачем это все было, как наваждение какое-то,

- девушка закусила губу и призналась: «Я вам смерти желала, пани Эльжбета, даже на

кладбище ходила, демона нашего вызвала».

- Прилетел демон-то? – смешливо поинтересовалась Лиза, и чуть застонала.

Мирьям покраснела и предложила: «Давайте вы ляжете, я постою, а мальчика на кровать, -

она прервалась, и, замявшись, завершила, - на другую кровать положим».

- Я похожу еще немножко, - отмахнулась Лиза, - все потом легче будет. Мне матушка

приемная говорила – ходи, что есть мочи, до самого последнего, терпи, а уж потом на спину

ложись.

- А что вы говорите – наваждение, так, пани Мирьям, - Лиза улыбнулась, - я вон княгиней

могла бы стать, и сбежала из-под венца – к пану Теодору, потому что любила его, и всегда

буду любить.

- Даже сейчас? – после долгого молчания, опустив голову, спросила Мирьям.

Лиза помолчала, часто дыша, и ответила: «Разные вещи в жизни бывают, пани Мирьям. Вот,

если бы ваш муж такое сделал, - вы бы его не любили больше?».

Мирьям вспомнила, как зимой, когда ее по утрам мучила тошнота, Хаим вставал еще до

рассвета, чтобы сходить к пекарю и принести ей свежего ржаного хлеба – больше ничего не

помогало.

- Любила бы, - наконец, ответила Мирьям, представив нежные, карие глаза мужа.

- Ну вот, - женщина вздохнула, - видите. А что у вас при виде моего мужа наваждение

случилось, пани Мирьям, - так я пана Теодора с шести лет люблю, он же сын моей матушки

приемной, мы росли вместе. И ваше наваждение, - Лиза, превозмогая боль, улыбнулась, -

мне очень знакомо. А с мужем у вас как? – осторожно спросила женщина. «Хорошо?».

- Очень, - Мирьям взяла мальчика и покачала его. «Мне теперь уйти надо от Хаима, ему со