o c24ec28d571a6d65

клетке на Красной площади, - московиты еще больше полюбят Дмитрия Ивановича, -

мужчина жестко усмехнулся.

- Ну, надеюсь, пан Болотников останется в неведении касательно своего будущего, -

рассмеялся Мнишек.

- Разумеется, - Теодор отпил еще вина. «Ну, а как только он познакомится с царем, -

настанет время ему переходить границу.

- Его святейшество пока думает о подходящем кандидате, - пан Тадеуш погладил чисто

выбритый, пухлый подбородок. «Сами понимаете, мы не хотим повторения лондонского

провала. Видимо, за нашим посланцем следили от самого Рима. Скорее всего, англичане

посадили своего человека в курии, иначе, откуда бы им узнать о наших планах?»

- Совершенно неоткуда, - согласился пан Теодор.

- И вообще, - сердито сказал Юрий Мнишек, - я с самого начала говорил, что такого делать

не стоит. У царя должны быть темные глаза. Вдовствующая государыня, конечно, хоть кого

признает своим сыном, - бедная женщина совсем помешалась, - но рисковать не надо.

- В этом их Угличе все же был двор, были дети, которые играли с царевичем, те же самые

братья и сестры этого Питера Кроу – Бог ведает, где они сейчас, пропали после того – Юрий

поискал слово, - инцидента, но все же.

- Надо бы спросить государыню, - капеллан повертел пальцами, - пусть даст нам описание

этих детей. Все же, может быть, кто-то остался на Москве, мы бы тогда нашли их и убили.

- Государыня, - кисло ответил Мнишек, - в женской обители на реке Шексне. Вам показать на

карте, где это?

Пан Теодор усмехнулся: «Далеко, святой отец».

- И то, - продолжил Мнишек, - надо благодарить Иисуса, что нам удалось уверить ее в том,

что царевич жив, только похищен. А уж просить у сумасшедшей какие-то описания – увольте,

- он вздохнул. «Я пытался найти кого-то из этого Углича, кто был близок ко двору, но там

половине города отрубили головы, а половину – сослали.

- Так что, - Мнишек разлил остатки вина, - темноволосый юноша высокого роста, с темными

глазами, двадцати одного примерно года – вот кто нам нужен.

- Но не всякий, - заметил Теодор, - все же, ваша светлость, царевич должен быть

убедительным. Как вы совершенно верно говорите, - не надо рисковать.

- Ну, вот дождемся решения его святейшества, и взглянем на владыку московского трона, -

Мнишек прервался и ласково сказал: «Доченька!».

Изящная черноволосая девушка, в роскошном платье серебристого шелка, остановилась на

пороге зала и капризно проговорила: «Я тебя и не вижу, папа, а как же охота?».

- А вот сейчас и поедем, милая, - заторопился Мнишек. «Там уже все готово. Вы, пан Теодор,

с нами, конечно, хоть полюбуемся, как вы метко стреляете. Жаль, что вам нельзя охотиться,

святой отец».

- Ну, - отец Тадеуш откинулся в кресле, - зато завтра я буду наслаждаться вашей добычей».

Мнишек, щелкнув пальцами, согнал с места собак, и мужчины двинулись к выходу.

Пани Марина посмотрела вслед отцу и тихо спросила, подняв голову вверх: «А вы любите

наслаждаться добычей, пан Теодор?».

Он взглянул в темно-серые, как грозовое небо глаза, и, наклонившись к маленькому уху,

шепнул: «Больше всего на свете, пани Марина».

В студии, под самой крышей замковой башни, было прохладно, и Теодор велел,

оторвавшись от холста: «Ну-ка, пани Марина, закутайте ноги в меховую полость, я не хочу,

чтобы вы простудились».

- А почему вы не закрываете окна ставнями? – поинтересовалась девушка. Она сидела на

возвышении, в большом, обитом бархатом кресле, среди наброшенных на его спинку шелков

и кружев.

- Подбородок выше, - коротко сказал мужчина, - и вот эту руку, на которой потом будет

сидеть сокол – держите ее ровно. Нет, - он отложил уголь, - не так.

Пани Марина почувствовала прикосновение его пальцев и, как всегда, заставила себя не

краснеть. От него пахло краской, свежим деревом, и девушка, скосив глаза, увидела кровь

под его ногтями. «Правильно, - подумала она, - собака же принесла ту птицу, и он ее сам

приготовил, на костре, сказал, что побалует меня и папу настоящим охотничьим обедом.

Господи, у него рука, - в пять раз больше, чем моя».

- Отлично, - мужчина вернулся к холсту. «А ставни тут ни к чему, - из-за света, пани Марина.

Все равно пришлось бы их держать открытыми». Марина посмотрела на то, как он

набрасывает контуры портрета – уверенными, быстрыми движениями, и вдруг сказала: «Я

не знала, что архитекторы пишут картины».

- Не все, - он усмехнулся. «Я, в общем, тоже предпочитаю работать в стиле синьора Андреа

Палладио, но ваш батюшка попросил, и, - Теодор улыбнулся, - я не смог ему отказать. Ну, и,

в общем, я неплохой портретист, вы же видели альбомы».

- А вы у Палладио учились, там, в Италии? – спросила Марина.

- Я его не застал, к сожалению, - Теодор отступил от холста и несколько мгновений

помолчал. «Очень хорошо, - одобрительно сказал он. «Я, пани Марина, учился у его ученика,

синьора Виченцо Скамоцци, мы с ним вместе строили крепость Пальманова, в Альпах. Вам

бы понравились виллы Палладио, когда я жил в Венеции, я часто уезжал на материк, их

рисовать».

- Так интересно, - вздохнула Марина. «А я нигде не была».

- Вы станете царицей московской, - Теодор рассмеялся. «Этого, как мне кажется, вполне