o c24ec28d571a6d65

его под корсет, мгновенно промчавшись по лестнице, - захлопнула дверь своих покоев.

Бросив бумагу в горящий камин, смотря на то, как превращается она в серые хлопья,

Мнишек шепнула: «Так же и ты».

Она раздула тонкие ноздри, и, откинув голову, неслышно сказала: «Я стану царицей

московской. Потом она умрет, и царь, - она махнула рукой на двор, - тоже умрет, я уж

позабочусь. Мы с Теодором обвенчаемся, и будем править. Вот».

Девушка бросила взгляд на огромную кровать под кружевным балдахином и вдруг злобно

улыбнулась: «Знаю, кто мне поможет. Прямо сегодня вечером». Она позвонила и

высокомерно сказала служанке: «Пусть принесут лохань и горячей воды. Хочу искупаться, и

чтобы мне никто не мешал, понятно?».

Лиза посмотрела на кладовую, и, улыбнувшись, поцеловала младшего сына в затылок.

«Пахнет-то как сладко, - подумала она. «Господи, а растут – и не угонишься за ними, надо

будет перед отъездом рубашки новые сшить, и к портному сходить – кафтаны нужны зимние,

на меху, пока мы до Москвы доедем, уж и снег ляжет. Бедная матушка, и как она за Федей

только успевала, когда он ребенком был? Петр тоже в отца – большой, а Стефан – вроде

пока растет, как обычно».

- Все съели, - грустно сказал ребенок. «Даже окорок».

- Я вижу, - Лиза засучила рукава домашнего, простой синей шерсти, платья. «Ну, рынок уж и

разъехался, у меня тут грибы сушеные где-то были? – она пошарила на деревянных полках.

- Их не ели, - обрадовался Стефан. «Не знали, как».

- Разве что только поэтому, - ехидно заметила Лиза, и попросила: «Принеси воды,

пожалуйста. Сейчас пироги испеку, лука вон связка висит, а вечером отец и Петр с охоты

вернутся, уток принесут, их зажарю. До завтра нам хватит».

Стефан принес ведро воды, и, помявшись, сказал: «Научи меня пироги печь. Я уроки все

сделал, и для отца Тадеуша, и французский, что ты оставляла, и папин урок по рисованию –

тоже».

- Научу, - удивилась Лиза, надевая большой холщовый передник, - а тебе зачем?

-Вдруг с тобой случится что-нибудь, - серьезно ответил Стефан, взбираясь на скамью, -кто

тогда нам готовить будет?

-Да ничего со мной не случится, - Лиза взглянула в лазоревые глаза сына, и, наклонившись,

поцеловав его, велела: «А ну бери корзину и быстро в курятник, все яйца, которые там есть –

сюда неси!»

Он лежал в своей маленькой, сырой комнате – окно полуподвала выходило на улицу, и

Болотников сначала следил за проходящими мимо ногами людей, а потом, когда колокол

забил к вечерне, и снаружи стало тихо, - он вытянулся на широкой, скрипучей лавке, и, глядя

в низкий потолок, пошарил по полу рукой.

Открыв флягу с водкой, мужчина отхлебнул и, вытерев рот рукой, тихо сказал:

- А она похожа на ту сучку. Тоже синеглазая была, пани Анеля. Да какая пани, тринадцать ей,

что ли, было, Рахман-эфенди уж и родных ее нашел, дядя, собирался за ней приехать,

шляхтич какой-то мелкий. Мать-то ее так на базаре и сгинула, и сестра старшая тоже, а

Анелю эту Рахман-эфенди спас все же. Думали, в постель себе положит, а он никого не

трогал – год я у него жил, и не видел, чтобы он хоть кого позвал из девчонок этих. Ходила,

шляхтянка, задом виляла, дразнилась. Ну, и получила по заслугам.

- А что повесилась она потом, - Болотников усмехнулся, - так дура, что с нее взять. Я еще, с

нее встав, сказал ей – живи со мной, ты теперь баба, тебе мужика надо. А она в петлю

полезла, да еще и хозяину письмо написала, мол, я ее силой взял. Вовремя я сбежал, да,

Рахман-эфенди мне бы за такое голову снес, не задумываясь.

Он выпил еще водки, и, опуская флягу на пол, насторожившись, потянулся за саблей – дверь

чуть заскрипела.

- Здравствуйте, пан Иван, - донесся до него нежный, знакомый голос.

Он повернул голову и увидел кошачий блеск серых глаз.

- Не вставайте, - велела Марина. Она обвела глазами каморку, и чуть усмехнулась, увидев

флягу на полу.

Болотников все смотрел на нее – снизу вверх. Девушка наклонилась, и, вдыхая запах водки,

сказала: «Мне нужна ваша помощь, пан Иван».

Она, было, потянулась за мешочком с золотом, но Болотников, внимательно, цепко глядя на

нее, сказал: «Ну, что вы, государыня, не за деньги же я вам служу».

Марина наклонилась еще ниже и что-то прошептала.

Тонкие губы улыбнулись: «Ах, вот как». Он мгновенно встал, и Марина попятилась – он был

высокий, много выше ее, широкоплечий, и она вдруг подумала: «Словно волк, и глаза у него

такие же – хищные».

Он запер дверь и, прислонившись к ней спиной, оглядев девушку, сказал: «Мы с вами, пани

Марина, должны быть друзьями – одно дело делаем. Так что не волнуйтесь – о ней вы

больше никогда не услышите. Ну, - Болотников махнул рукой в сторону окна, - после того, как

там все закончим».

- Спасибо, - она шагнула к мужчине и вдруг почувствовала, как подрагивают у нее руки –

мелко, едва заметно. «Я вам буду очень благодарна, пан Иван, - повторила она, опустив

глаза.

- Благодарны будете, - задумчиво произнес Болотников, и одним быстрым, еле заметным

движением вынул саблю. Металл блеснул в полутьме комнаты, и Марина ощутила

прикосновение клинка в своей шее.

Она прерывисто задышала. Острие пощекотало нежную кожу и девушка, стоя на месте, не