О чем молчат выжившие

Кричала женщина. А вот откуда донесся голос, попробуй, определи во всем этом буйстве природы. Гулкое эхо разметало крик по округе.

– Здрасте, хозяева! – закричал в ответ Карась. – Мы к вам с миром пришли!

Шелестели листья, в отдалении пару раз чирикнула неведомая птица.

– Пистолет на дорожку кинь! Да подальше!

Карась перевел взгляд на разлапистый кустарник по левую сторону от гравийки. Наверняка там. Пальнуть бы разок. Но вот загадка: сколько дырок в нем проделают предполагаемые приятели истерички, засевшие по соседним кустам. Неприятно начинать деловой контакт с собственной смерти.

– До пяти считаю!.. Раз, два, три, четыре!.. Четыре с половиной!..

Карась швырнул пистолет. Тихо выругался сквозь зубы.

– А второй чего?!

«Ему не полагается!» – хотел было крикнуть Карась, но не успел.

Васёк послушно отцепил от пояса самодельные ножны, бросил на землю. В ножнах был, стыдно сказать, простой кухонный нож, каким удобно мясо разделывать. Оружие посерьезнее Ваську доверить было нельзя.

Грохот выстрела едва не оглушил обоих. С ближайшей ветки шмякнулась на дорожку пара яблок. Посыпалась листва и мелкий сор. Васёк кинулся мордой в землю, прикрыл голову.

«Идиот».

– Вы чо, издеваетесь надо мной?! Доставай, что есть!

«Ну как пожелаете, мадам, – подумал Карась, стиснув зубы от злости. – Василий, спускай штаны!»

Медленно вдохнул. Шутка так и осталась невысказанной.

– Слабоумный он! – прокричал в ответ Карась. – Нельзя ему оружие!

Наступило подозрительное затишье. Карась упер руки в бока, выпрямил хрустнувшую спину.

Зашевелились кусты на обочине, около развалившегося дощатого забора. На дорогу вышла женщина небольшого роста, в не по размеру широкой мужской штормовке и истертых джинсах. Гравий зашелестел под толстыми подошвами армейских ботинок. Васёк поднялся, стараясь не делать резких движений. Озадаченно уставился на свои ссаженные о камешки ладони.

Незнакомка была не страшна на физиономию. Не то что некоторые, живущие на зараженной земле. Гладкое лицо, светлая кожа, собранные в высокий хвост черные волосы. В руках – гладкоствол. В гостей женщина не целилась, но и близко подойти не спешила. Если что – успеет жахнуть из обоих стволов.

– А остальные не выйдут познакомиться? – спросил Карась, натягивая на лицо дружелюбную улыбку.

– Это потом, – нахмурилась женщина. – Вы кто такие, что здесь забыли?

Карась покосился на Ваську, но тот, уже обученный, молчал и мину скорчил самую равнодушную.

– Путешественники мы, любезная мадам. Из Марьянской вышли, идем вверх по реке.

– До города, что ли? Рехнулись?

Прозвучал вопрос неприветливо, но Карась только улыбнулся шире. Женщине было очень любопытно, и он это видел.

– Настоящие искатели приключений, мадам, всегда чуть-чуть, но с приветом! А вы, позвольте поинтересоваться, нас, нищих и безоружных, пристрелить собрались, или все же?..

* * *

Ваську Карась любил, как собственного сына. Даже больше, потому что родных своих детей никогда в глаза не видел. Их было много, и все – черт-те где. Разве ж упомнишь.

Васёк был один, да какой! Вот ходил бы Карась в компании вооруженного до зубов молодца – им бы так стволами в нос и тыкали. При виде Васьки люди успокаивались. И Карась моментально из подозрительного хмыря превращался в добряка. Покровителя сирых да убогих. Мать Терезу местного разлива.

Через пару минут стало ясно – никаких «остальных» в округе не водилось.

Женщина представилась Машей, Карась – Денисом Ивановичем. Маша даже ружье на плечо повесила, разрешила подобрать пистолет и нож. Повела за собой вглубь поселка. Видно, сильно заскучала в одиночестве, да еще в глуши такой. Место безлюдное, здесь не от кого злобы набраться.

Про отсутствие других людей Карась подозревал с самого начала. А вот обжитая дачка сумела удивить. Двухэтажные кирпичные хоромы, всюду следы мелкого недавнего ремонта. Где-то на крыше кое-как поставлена заплата, где-то – выбитое стекло за кованой решеткой заменено толстой фанеркой. Справный и покрашенный зеленой краской забор из сетки-вырубки. Поверху был надстроен еще высокий ряд досок, на смолу приклеено битое стекло и растянута поеденная ржавчиной колючая проволока.

Вот это Карасю уже не понравилось. А еще – следы в грязи вдоль дороги. Следы больших когтистых лап.

– Что это?

– А пойди посмотри, – откликнулась Маша.

Карась пролез между кустами и осмотрелся. Сад на соседнем участке был, как везде, густой и запущенный. На стволах виднелись глубокие царапины, будто какая-то тварь когти поточила. Древесина успела подсохнуть, кора висела лохмами. Давно это было, только вот в траве следы – точно свежие. Тут примято, там – засохло на сломанных стеблях что-то бурое. Карасю даже показалось, что пару раз в отдалении зелень прошелестела не в такт ветру. Потом понял, что не показалось. Хрустнуло уже ближе, колыхнулись и резко замерли ветки кустарника у края участка, словно кто-то придержал их руками.

– Ну, чего, насмотрелся?

Впереди что-то заворчало. Карась попятился, потянулся к кобуре, не сводя взгляда с чуть подрагивающих веток.

– Тарахтелку спрячь, – раздался над самым ухом голос Маши.