О чем молчат выжившие

Пауза. Молчание. Ничего не понимающий Глушак поднялся по прислоненной к стенке лестнице и вопросительно похлопал женщину ладонью по ноге.

– Вовка! Да пошел ты… – Нина повернула голову, и он растерянно уставился в злое, залитое слезами лицо. Ну, ничего себе… Срыв с истерикой, и выбрала же момент… Да что она в прицел увидела такое?

– Та-ак! А ну, быстро слезла вниз и оставила на шкафу винтовку! Быстро, я сказал! Сейчас за ноги стащу…

Но вместо ответа загрохотали выстрелы. Пять раз подряд гавкнула снайперка, и каждый выстрел отодвигал лежащую Нину от отверстия, а последний вообще сбросил на пол, и Глушак еле успел поймать женщину в объятия.

– Попала… Три раза минимум… – выдохнула снайперша.

– Молодец, Нинуля, молодец! Ты всех спасла, вот только чего так долго не стреляла, чего увидела в прицел?

Вместо ответа, сидящая на полу женщина притянула к себе за голову сталкера и крепко обняла его.

Маше из клуба больше не подыгрывали, но она боялась прекратить, так как знала точно, что пока звучит музыка – на них никто не нападает. Девочка играла до утра, не переставая, и Нина не могла ее сменить – она сидела у стены в футболке, не в силах пошевелить правой рукой. У снайперши повышалась температура, от самой шеи и до сгиба локтя стремительно напухал синяк. У СВД сильная отдача, и женщине было не до удобных положений.

Вот так, под музыку, наступило утро, и зверье словно взбесилось. На улице слышались рычанье, лай и визг – там твари выясняли отношения и дрались. А Маша играла и играла до самого рассвета, пока не уронила измученную голову на клавиши. Марта снова свернулась калачиком на своем излюбленном рояле, и даже Джой прекратил лаять.

Глушак остаток ночи высидел на корточках, уставившись стеклянным взглядом в одну точку, потом уронил голову на ящик с толом и отрубился с зажигалкой в зажатом кулаке. На улице все стихло окончательно.

– Эй, Глушачило! Ты живой, тебя еще там не сожрали? Ты че, ка-азел, тут намудрил, меня щас током долбануло.

– Сашка? Помоз? Жив?

– Да, жив – меня вояки выдернули, накрыли весь «Вишневый» с минометов и оставшуюся нечисть добили со стрелковки, прикинь? Сейчас придется отрабатывать – договорились, что я для них тепличку коноплей культурной засажу. Не знаешь, где взять семян хороших? И твари куда-то подевались, думал, за вас тут воевать придется…

Друзья тараторили, перескакивая с темы на тему, обрывали фразы, не закончив, перебивали друг друга, хохотали – немного чаще и истеричнее, чем обычно, а Нина смотрела на них и молча улыбалась сквозь слезы. Тех нескольких мгновений, когда она прикипела взглядом сквозь оптический прицел к лицу седовласого, жуткого предводителя обезумевших мутантов, ей вполне хватило, чтобы узнать его. И теперь убийце Маугли предстояло жить с этим знанием, которое нельзя, невозможно разделить ни с кем другим. Ночь за ночью, день за днем. Сколько бы их ни осталось.

Александра Тверских БАБИЙ ХУТОР

Последние ходоки вернулись далеко за полночь. На хуторе не спали – в окошках домов горели огоньки, над околицей вился дымок растопленной по холодной поре печки.

– Кто еще? – крикнули в ответ на стук.

– Свои! Катя с Алиной! – едва слышно ответили из темноты.

За забором поднялась суета, открылись скрипучие ворота. Кто-то побежал к ближайшему дому, забарабанил в двери. Катя, тащившая Алину едва не волоком, наконец-то отпустила товарку, и ее тут же подхватили, усадили на скамейку у сторожки.

– Чего там? Чего? – бубнили надоедливые взволнованные голоса.

– Ногу свернула, не знаю чего… – ответила Катя, хоть спрашивали ее не о том.

Глупый вопрос. Будто сами не понимают, раз вернулись двое. Но вокруг опять что-то спрашивали, голоса сливались в усталой голове. Катя сняла с плеча винтовку, хотела прислонить к стенке, но пальцы разжались сами собой. Кто-то поспешил подобрать оружие, подставить плечо. Алина, державшаяся всю дорогу беззвучно, теперь тихо скулила, стаскивая с онучи резиновый сапог, всегда болтавшийся, а теперь почему-то сидевший очень плотно. Тяжелая куртка мешала двигаться, только расстегнуть ее сил уже не было.

От домов послышался истошный крик, седая взъерошенная женщина в пестром халате бросилась в толпу хуторян, схватила Катю за грудки.

– Где?! – отчаянно крикнула она.

– Ушли, тетя Тамара…

В желтом свете зажженного дозорными фонаря стало видно, как исказилось в ярости потемневшее от горя, заплаканное лицо женщины.

– Сука! – заорала она, тряся и так шатающуюся Катю. – Ты это специально! Специально не поспешала!

Ее тут же оттащили, принялись говорить что-то успокаивающее. Та слушала и продолжала кричать.

– Може, и хорошо, что не нашли, Тома, – вставил пришедший на шум со стороны реки дед Андрей. – Значит, живы они. Это если наоборот – отыскались бы сразу…

Закончить он не успел. Вырвавшаяся из заботливых рук Тамара накинулась на него и принялась мутузить кулаками, все пытаясь попасть куда-нибудь побольнее. Женщины стали ее оттаскивать.