О чем молчат выжившие

Катя забрела в сторожку и, как была, обутая и подпоясанная, без сил рухнула лицом вниз на топчан. Прижалась щекой к набитому соломой тюфяку и прикрыла глаза. Кости ломило от невыносимой усталости, в голове гудело.

«Хорошо, что не нашли. Значит, живы, – повторила она про себя слова деда Андрея. – Хорошо…»

* * *

Два месяца назад на хутор, в пару уцелевших домов, стоящих на высоком берегу над мутным плесом, пожаловала чужая беда. Приплыла рекой, завязла в иле и камышах.

Затемно разразилась лаем ручная лисица Малинка в своем загоне за проволочной сеткой. Лодочник Петя, пятнадцати зим от роду, продрал глаза, выбрался из дощатой бытовки и привычно окинул сонным взглядом свои владения. Метров пятьдесят лысого землистого обрыва, спуск к воде, а под стеной бытовки – четыре прохудившиеся лодки, посаженные на цепь, чтобы местные умельцы ноги им в ночь не приделали.

День выдался пасмурный, тяжелый. Под крутым берегом тихий Псекупс нес зеленую воду вдаль, по излучинам и застругам, мимо брошенных людьми наделов и мертвых аулов, к забитому песком и обломками устью и треснувшей плотине Кубанского моря. На краю обрыва, куда поднималась вырубленная в склоне лесенка, виднелись следы босых ног. Цепочкой тянулись по влажной от недавнего дождя земле, огибали лодки и терялись в пожухлой траве. Петя поднял взгляд в направлении, куда проследовал незваный водяной, – за деревьями виднелся хуторской частокол.

Петя замолотил по стене бытовки, и на шум, теряя по дороге штаны, вывалился сторож, Андрей Антонович.

– Офигел, малой? По башке тебе постучать? – Андрей Антонович неожиданно изменился в лице, увидав следы на земле: – Ах, ты ж, стерва!

Уклониться Петя не успел – Андрей Антонович отвесил ему такого леща, что в глазах потемнело.

– Опять шутки твои дебильные?! Да сколько ж можно!

– Не я это! – выкатив глаза, возмущался Петя. – Вы чо, я спал вообще-то!

В народе он слыл автором пары-тройки местных баек про страшных мутантов из речки, выползающих на берег исключительно ночью в полнолуние, и одного розыгрыша, после которого весь хутор стоял на ушах еще дней десять, а сам Петя полгода единолично чистил содержимое выгребного сортира в качестве наказания.

Мина оскорбленной невинности возымела действие. Андрей Антонович еще раз осмотрел следы, задумчиво глянул на Петю.

– Разувайся.

Как надеялся Петя и боялся Андрей Антонович, отпечатки не совпали. Следы гостя были крупнее. Андрей Антонович навесил малому предупреждающий подзатыльник и понесся на хутор, оглашая окрестности громкой матерной руганью.

Петя досадливо потер затылок, пошел к обрыву и глянул вниз. На воде, у стоявших на приколе баркаса и понтонов, качался обломок плота из гнилых поддонов и увязанных пучками мятых пластиковых бутылок. Матюгнувшись по примеру деда, Петя поплелся по следам.

В доме Курдюковых еще спали, отгородившись друг от друга занавесками из выстиранных простыней, на единственной кровати, на трех лавках и на полу. Катя открыла глаза и села, услышав звонкий стук. Поднялась и выглянула на улицу. За мутным окошком мелькало перепуганное лицо и пестрый платок соседки Галки.

– Там, в кустах, дед дохляка нашел! – выпалила она, стоило только открыть окошко.

– Шаво? – сонно прошамкала из глубины комнаты бабка Джанэ.

На лавке заворочался дядя Григорий, откинул одеяло и сел, свесив ногу и перебинтованную тряпками культю.

– Кто подох? – переспросил он густым басом.

– По реке человек приплыл! На берег вылез и помер! – крикнула Галка так, чтобы точно перебудить всю хату.

Катя уже наскоро одевалась.

– А ну-ка, грабли от меня убрал, пенек старый! – разнесся над рекой возмущенный вопль.

У рукотворного спуска к воде, под навесом лодочной бытовки, дед Андрей постелил старый брезент и уложил вытащенного из зарослей «мертвеца». Тот слабо пытался отбиваться. Рядом уже стояли тетя Даду и Фатима. Петька попытался сунуться, но дед тут же замахал на него руками.

– Чего лезешь! Бабку зови, пускай аптечку берет и самогон! – указал он и тут же снова отвлекся на «мертвеца»: – Да лежи уж, хлопец! Чего у тебя с рожей случилось?

Подобрав юбку, Катя присела на корточки рядом с брезентом.

– Знаком? – спросил ее дед Андрей.

– Нет, вроде.

Чужак в изорванном камуфляже, с перепачканным землей и запекшейся кровью лицом, в очередной раз отпихнул деда Андрея и удивленно уставился одним глазом на стоящих над ним женщин. Второй глаз залепило сплошной темной коркой. Снова посмотрел на деда, потом – на съезд к воде.

– Это что, переправа уже?

– Ага, – подтвердил дед Андрей. – А ты откуда будешь?

– Ой, хорошо! – сказал чужак. – Ой, замечательно! Вы не переживайте, хозяева, я тут у вас задерживаться не собираюсь.

Попытался встать, тут же снова тяжело плюхнулся на подстилку, скривившись от боли.

– Непруха-то какая…

* * *