О чем молчат выжившие

Во главе стола восседал дед Андрей, чуть подобревший от несанкционированно принятой самогонки и все вертящий в руках почерневший мундштук. Раскурить цигарку в хате он не решался. Непривычно бодрый и собранный дядя Григорий расхаживал из угла в угол, стуча по чисто выскобленным половицам приставленной к ноге деревяшкой. На лавке сидели женщины – старшая, Катя, низенькая улыбчивая Алина, черноглазая Фатима, любопытная Галка, не отводящая взгляда от чужака. Вот так и выглядел хуторской сход. Были еще тетя Тамара, Зоя Ивановна, адыгейка Даду и скрюченная от старости бабка Джанэ. Была Лиза – самая младшая на хуторе, четырнадцати зим от роду. Старшие женщины следили за девочкой и занимались домашними делами в соседней хате.

По закону гостеприимства, еду на стол выставили, и даже не самую паршивую, только визитер, уже умытый, с перевязанным глазом, к ней не притронулся, а все подозрительно поглядывал на запеченное мясо и помешивал ложкой похлебку.

– У вас, смотрю, даже мука есть… А людей нет? – натянуто улыбнулся чужак. – Слышал я, что мужиков у вас не осталось, только не думал, что все на самом деле так плохо. Как вы за берегом приглядываете? Неужели девок под ружье поставили?

Покосившись на Фатиму, Катя заметила, как та глубоко вздохнула и сжала подол платья. Катя осторожно ткнула ее коленкой в бедро, мол, ну чего ты, ладно уж. Фатима стукнула ее локтем в бок. Если бы взглядом можно было поджечь – чужак уже обуглился бы в головешку, даже трижды.

– А это не твоя забота, – ответил Григорий. – Ты угощайся, давай, и рассказывай, каким течением сюда пожаловал. Как бишь тебя?

– Ясень. Имя мое вам вряд ли что-то скажет, а вот прозвище наверняка слыхали.

Парень посмотрел на деда Андрея, но тот лишь головой покачал. Перевел взгляд на Григория.

– Не припомню, – сказал тот. – Ты из охотников, выходит?

– Да, из лагеря у Лисицыной балки, – кивнул парень и тут же опустил взгляд в тарелку. – Там у плотины водохлеб повадился людей таскать, мы после заката засаду ему устроили. Такой бой случился! Нас четверо было, когда я по башке получил каменюкой, а очнулся, вот, один, да еще черт-те где. Автомат казенный утопил. Вы не переживайте, сейчас отдохну немного и уберусь. Видел, у вас тут судно есть, может, дадите на время? Сами знаете, наши потом обратно пригонят.

Григорий улыбнулся.

– Да что корыто это старое! И ты не переживай, здесь вашим людям всегда рады. Сейчас пошлю кого-нибудь к заставе у Бакинской, пускай приедут и клячу лишнюю приведут. Самому-то, наверное, тяжело с ушибленной ногой ковылять.

Парень нахмурился. Григорий заулыбался шире.

– Да что уж вам…

– А нам не впадлу хорошему человеку помочь! Скажи, старый? – кивнул он деду Андрею, потом кивнул девушкам: – И вы скажите, чья это земля? Охотников земля, весь этот берег, и противоположный – тоже. Всем тут распоряжаются, а мы только потому и живы, – в тоне Григория проскользнула насмешка. – Надо ведь долг добром отдавать.

– Но я…

– Но тебе от охотников лучше подальше держаться, как бишь тебя, Тополь?

Парень сглотнул.

– У нас тут, на переправе, народ всякий днюет и ночует иногда. Но вот брехуны и крысы – этих мы не приваживаем, а в речку бросаем, – сказал Григорий.

– Слушайте, я же вам ничего плохого не сделал и не собирался!

– Нам почем знать, Бамбук? На тебе этикеток не водится, морда битая, плот твой точно не водохлеб разнес. Ты его не видел ни разу в жизни, раз целый тут сидишь. Я б поставил на пару-тройку гранат из алюминиевых банок. Камуфло чужое, не по размеру, и ноги у тебя такие, что вряд ли ты в ботинках часто ходил.

– Скажи, мил человек, а что вы на этом недоразумении сплавляли? – спросил неожиданно дед Андрей. – Честные люди ночью на берегу сидят.

– А ты как думаешь? – сказал за парня Григорий. – Степняки в предгорьях делянки небольшие держат, плотно заросшие одной всем знакомой веселящей травой. Потом собирают эту радость и барыжат аж до Крымска и Армавира. Достоинство кочевого образа жизни, так ведь?

Катя подумала, что по всем приметам, чужак сейчас размышляет о том, как бы ловчее выскочить в окно и дать деру. Взгляд был уж больно выразительный.

– И на любой стороне им фартит, и только охотники за такие дела на своей земле не базарят, а сразу ногами кверху подвешивают, кто попадет. Вот и вылазят эти деловые люди, как тараканы на кухне, – ночью, пока не видно.

Парень со злостью саданул кулаком по столу, так что подпрыгнули тарелки, и тут же скривился от боли.

– Да задолбали издеваться! Вы хоть знаете, почему твари эти нам проезду не дают? Думаете, о вас заботятся?! Им проценты подавай, такие, чтобы больший кусок был! Ну, а чо, давайте, посылайте до заставы, пускай приезжают, порядок наведут!

Григорий оперся о край стола и гулко засмеялся.

– Вах, герой! Это все, брехло поганое, или еще что сказать имеешь?

Насупившись, парень качнул головой:

– Моя братия дурью не торгует. Заводик у нас в лесу, самогон делаем из ягод и корешков. Обычно возим тележками в объезд, а тут решили схитрить и выше по реке переправиться. Ну, и патруль – как с неба свалились.