О чем молчит Биг-Бен

Мой расчет прост. Если поганка Кейтлин скинула на нас свою работу, не предупредив меня, не сказав ни слова, то пусть не удивляется, что я отфутболю ей все обратно, но изобразив огромную проделанную работу. Завтра она возвращается, так что никуда ей от этого не деться. Я внимательно перечитываю письмо. Оно должно быть сухо-деловым, даже сочувственным, ни единой раздраженной нотки. Нате, получайте!

И ухожу на рентген.

Мне приходится идти очень медленно, чтобы не напрягать связки. Я наступаю на ногу, прихрамывая. В госпиталь я вхожу, поглядывая на двери офиса, который находится напротив. От дома до входа в травматологию идет прямой автобус. Зеркальные двери офиса непроницаемы и отражают улицу: было бы смешно, если бы меня сейчас увидел Марк или Тереза. Хожу я плохо, но кое-как хожу, а значит, по их мнению, должна была бы носиться в офисе, подчищая незаконченные дела за других. Но у меня другое мнение на этот счет.

В госпитале регистратура, врач и рентген расположены максимально далеко друг от друга. Я иду в одну сторону, потом в другую, снова возвращаюсь, потом направляюсь в третью точку… Я совершенно невозмутимо спокойна и хожу очень медленно. Я никуда не спешу.

Рентген показывает, что перелома нет. Уже лучше. Врач пожимает плечами: «Постарайтесь поменьше наступать на ногу, но все же ходите, продолжайте разрабатывать ее».

Мне хочется удержать спокойствие.

Но на следующее утро в офис выходят Тереза и Кейтлин и назначают на одиннадцать часов телефонный звонок. Они знают, что мне нужно проверить срочный отчет и сегодня же отправить, но их это не смущает. Я чувствую, как раздражение начинает подступать к горлу, и сосредотачиваюсь. Как можно меньше говорить, не проявлять эмоций, не встревать. Пусть каждая выговориться — не противоречить, а то они будет цепляться. Побольше неопределенных междометий. Они не дают мне сделать мое срочное дело, ну и плевать, сделаю, когда успею. Полтора часа мы обсуждаем файл по социальным взносам. Никто ни слова ни говорит о том, как вероломно его на нас перекинули в последний момент, я тоже не поднимаю этот вопрос, знаю — бессмысленно. Общаемся даже приветливо. Время от времени я особенно проникновенно выражаю обеспокоенность нашим положением. Побольше игры. Нужно так говорить об этом, словно это и на самом деле имеет какое-то значение. Им не за что зацепиться. Я кое-чему все-таки научилась за этот год…

Полтора часа спустя они все же оставляют меня в покое.

— Я сейчас пообедаю и потом посмотрю отчеты, — предупреждаю я Терезу, продолжая изображать вовлеченность, — Дина только что написала, что все готово к проверке.

— Хорошо.

Я тащусь на кухню. Какой же бред. Когда это закончится…

Что мешает тебе это закончить самой?

Я делаю вид, что не слышу тихий голос.

После обеда я залезаю компьютер. Моя рабочая почта не открывается. Я перезагружаюсь, но ничего не происходит. Еще раз. Снова ничего. Еще… Телефон перестает работать. Зарядка полная, но он почему-то перестал ловить сеть. До меня начинает доходить.

Ничего не будет. Не можешь сама. Значит, будет так.

Раз за разом я перезагружаюсь, и ничего не происходит. У меня нет никакой связи с офисом, доступа к файлам, и я не могу ничего проверить. Кто-то вдруг обрубил щупальца, вылезшие из монитора и схватившие меня за горло.

Всё. Всё. Финита.

Я догадываюсь написать Терезе по личной почте: «Я не могу ничего поделать. У меня вырубился компьютер, не работает телефон, я отрезана от связи. Я не могу проверить отчеты». «Что же делать, — включается она, — давай думать! Может, вызвать к тебе такси, чтобы тебя привести в офис?»

Серьезно, Тереза? Это ты серьезно? Ради этих двух отчетов, которые может проверить кто угодно? Я вдруг понимаю, что могу одним махом убить двух зайцев.

«Тереза, — пишу ей, — я действительно плохо себя чувствую, мне больно ходить, я вчера еле добралась до травматологии, и сегодня нога у меня разболелась сильнее. Я не поеду в офис, чтобы проверять эти отчеты. Вообще-то отчеты может проверить кто угодно. Кейтлин, например».

В принципе, этого достаточно, но я вдруг решаю не останавливаться, «Знаешь, я устала от такого отношения. Я дома, не могу ходить, и никто даже не спрашивает, как у меня дела, как я себя чувствую. Ты назначаешь мне встречу, не спросив даже, смогу ли я выйти на связь, Марк начинает с претензий, Кейтлин скидывает на меня свою работу… Но нет, я работаю из дома! Когда же у меня случаются проблемы со связью, ты считаешь, что нормально вытащить меня в офис и заставить проверять отчеты, которые может проверить любой. Мы их делаем уже много месяцев — там нет ничего феноменального! По-моему, я знаю, что нужно делать. Я сейчас же напишу Стиву, что я увольняюсь. И еще хочу тебе сообщить, что с настоящего момента и до конца недели я буду на больничном и не собираюсь работать из дома».