О Чудесах. С комментариями и объяснениями

Локк имеет в виду, что мы сообщаем идеи с помощью отдельных слов, и это сообщение реально. Так, мы говорим «этот человек щедрый», имея в виду также, что он милосердный. Но если мы слово «щедрый» будем использовать как синоним «справедливый», это будет фантастичным, так как щедрость подразумевает несправедливое распределение благ, щедро одарить одного, а не другого, не менее заслужившего, а справедливость требует определенной сдержанности, чтобы всем все досталось. А вот сказать «справедливый» в значении «правдивый» не будет уже химерой, так как справедливость подразумевает определенную честность. Нужно заметить: в классической этике щедрость могла не противоречить справедливости, например, если считалось, что она должна спасти всех, скажем, если оказывается щедрая помощь городу, который может погибнуть.

Невозмутимость человека в опасности, спокойное рассмотрение того, что всего лучше сделать, и решительное выполнение этого есть смешанный модус или сложная идея действия, которое может иметь место. Но невозмутимость в опасности без применения рассудка или деятельности есть также нечто возможное, и потому это такая же реальная идея, как и предыдущая.

Локк называет невозмутимость «смешанным модусом», поскольку она соединяет оценку ситуации как допускающей и даже требующей бесстрашия и оценку себя как не способного бояться, иначе говоря, два разноплановых действия: решимость и самооценку.

Первая из этих идей, носящая данное ей имя «мужество», в отношении этого названия может быть истинной или ложной идеей. Но вторая, пока ей не присвоено никакого общепринятого имени в каком-нибудь известном языке, не допускает никакого искажения потому, что образована безотносительно ко всему, кроме самой себя.

Невозмутимость с учетом опасности может быть как мужеством, так и неразумием, в этом смысле может быть истинной или ложной идеей. Тогда как невозмутимость, не способная учитывать опасность, не может считаться мужеством, ибо не подразумевает субъективного отношения к происходящему, но лишь собственное объективное существование. Если придумать ей какое-то название, скажем, «отчаянная храбрость», то это уже будет сложная идея, и мы сможем оценивать, действительно ли храбрость такова или нет.

5. Идеи субстанций реальны, когда они соответствуют существованию вещей. В-третьих, наши сложные идеи субстанций, будучи созданы все в отношении к существующим вне нас вещам и предназначенные быть представлениями субстанций, как они есть в действительности, реальны лишь постольку, поскольку они являются такими сочетаниями простых идей, которые реально соединены и существуют совместно в вещах вне нас. Наоборот, фантастическими будут те, которые образованы из таких совокупностей простых идей, что никогда не бывали соединены в действительности, никогда не находились вместе в какой-нибудь субстанции.