О детях Кощеевых

И дополнительно стыдно было за полный облегчения выдох, когда на трон всё-таки села Злата. Выдохнул, потому что знал: теперь уже ничего нельзя переиграть.

«Самое длинное на свете расстояние – то, что одолеть не хочется»[4]. Демьян вспомнил эту строчку из давно прочитанного стихотворения уже позже, когда они с Юлей легли спать в родительском доме, и ее дыхание быстро выровнялось, а он лежал без сна и таращился в темноту, ощущая, как сонно ворочается в нем его проклятье, что на время усыпила Злата. Вспомнил и понял, что, даже сев на трон, так и не смог бы преодолеть это расстояние и шел бы этот путь всю оставшуюся жизнь…

Юля лежала рядом, такая спокойная во сне. Пришел Клайд, бесшумно запрыгнул на кровать и улегся, привалившись боком к его ноге, и тяжесть собачьего тела приятного согрела. Больше не нужно было никуда бежать. Наверное, теперь даже можно было устроиться на нормальную работу. Или набрать клиентов побольше. И запланировать отпуск. И всерьез заняться подготовкой к свадьбе. Теперь можно было начать жить.

Это было всё, о чем он мечтал когда-то, и вышло бы прекрасно, если бы его не ела совесть.

Демьян снова и снова кидал в темноте взгляд на Юлю. Не усмотрел. Не заметил, в каком она состоянии. Юля была права: то, что он закончил какие-то там курсы, не сделало из него психолога. А он только и горазд был, что раздавать советы направо и налево…

А она пришла за ним. Не испугалась и пришла. Мама сказала, Юля сама попросилась. Разве он заслужил ее после всего?

Юля во сне заворочалась. Кровать была полутораспальной, и Юля лежала так близко, что невозможно было не обнять. Демьян поцеловал ее за ухом, там, где была родинка, пусть в темноте ее и не было видно, потом провел ладонью от ее плеча вниз по руке и нащупал кольцо. Еще один страшный момент этого дня: когда он наконец осознанно увидел его на столе рядом с собой и понял, что это значит… Несколько жутких минут Демьян был уверен, что Юля ушла навсегда, потому что не простила.

Задремал он лишь на рассвете. А с утра жизнь заявила свои права, и пришлось делать вид, что ничего не случилось, и быть дальше.

Демьяну казалось, что он снова неплохо притворяется, пока ему не позвонила Злата и не попросила встретиться у родителей. У сестры были вопросы к ним. А у родителей – к нему. Как он себя чувствует? Не винит ли себя? Нужна ли ему помощь? И Демьян не сдержался. Поначалу говорить было тяжело. Зато потом стало так легко. Быть может, потому, что мама со Златой обнимали его и плакали вместе с ним, и даже отец в конце приобнял за плечи, и так Демьян снова сумел ощутить себя полноправным членом своей семьи.

То был очень долгий вечер…

В общем, появление еще двоих на Юлиной кухне Демьян едва не пропустил, но, видимо, что-то отец всё-таки сумел в него вложить, и он ощутил, что больше не один. Демьян обернулся и подорвался с места, увидев Кощея и старца рядом с ним. Отец выглядел напряженным. Старец – расслабленным.

– Я привел того, кто сможет избавить тебя от проклятья, – сообщил Кощей без всяких предисловий.

– Избавить от проклятья? – повторил Демьян.

Он перевел взгляд с отца на старца, а потом снова на отца, пытаясь понять, что происходит. Разве его можно излечить? Ведь Кощей пытался… Но он бы не стал шутить подобным. Никогда бы не стал. Он вообще не очень-то часто шутил. И сейчас выглядел предельно серьезным.

В душу закралась слабая надежда.

– Вы можете избавить меня от проклятья совсем? – спросил Демьян старца. – И если у меня будут дети, оно не передастся им?

– Нет, – ответил тот. – Все твои потомки будут свободны от него.

Демьян снова взглянул на Кощея. Тот кивнул.

Неужели…

Неужели правда…

– Но есть небольшой нюанс, – продолжил старец.

Ну вот. Конечно же, всё не могло быть так просто. Обязательно должен быть нюанс. Но хоть что-то же он должен уметь и суметь!

– Что от меня потребуется?

– Успокойтесь, юноша, – попросил старец. Голос его подействовал умиротворяюще. И здесь, на пестрой Юлиной кухне с разноцветными обоями, гирляндой со звездочками и зеленым гарнитуром он вдруг показался Демьяну неожиданно уместным. – Ваш отец уже всё сделал. А от вас требуется только сказать, готовы ли вы почти полностью расстаться со своими силами и прожить обычную человеческую жизнь.

– Человеческую? – снова переспросил Демьян.

– Да, Демьян, – подал голос Кощей. – Ты ведь знаешь: чем меньше сил, тем короче отпущенный срок. Подумай хорошо, мы можем попробовать найти иной способ держать твое проклятье в узде. И ты сможешь прожить очень долгую жизнь.

Очень долгая жизнь в одиночестве или человеческий срок рядом с Юлей, их детьми и внуками. Разве ответ не был очевиден?

– Один человек сказал мне как-то, что человеческий век пусть и короток, но всё же это не пара дней, – ответил Демьян, глядя в глаза Кощею. – И еще – что смысл вовсе не в продолжительности жизни, а в том, насколько счастливой она будет. Разве что-то изменилось?

– Ты помнишь…

– Конечно.

– Итак, Демьян, что ты решил? – вернул к себе внимание старец.

Мелькнула мысль: «Агата!» – но старец покачал головой.

– Только ты, Демьян.