О дивный новый мир (Brave New World)

"And now you must admit that you were wrong about Bernard.	- А теперь признайся, что ты неверно судила о Бернарде.
Don't you think he's really rather sweet?"	Ведь правда же, он мил?
Fanny nodded.	Фанни кивнула.
"And I must say," she said, "I was quite agreeably surprised."	- И не скрою, - сказала Фанни, - что я весьма приятно удивлена.
The Chief Bottler, the Director of Predestination, three Deputy Assistant Fertilizer-General s, the Professor of Feelies in the College of Emotional Engineering, the Dean of the Westminster Community Singery, the Supervisor of Bokanovskification-the list of Bernard's notabilities was interminable.	Начальник Укупорки, Главный предопределитель, трое заместителей помощника Главного оплодотворителя, профессор ощущального искусства из Института технологии чувств, Настоятель Вестминстерского храма песнословия, Главный бокановскизатор - бесконечен был перечень светил и знатных лиц, бывавших на приемах у Бернарда.
"And I had six girls last week," he confided to Helmholtz Watson.	- А девушек я на прошлой неделе имел шесть штук, - похвастался Бернард перед Гельмгольцем.
"One on Monday, two on Tuesday, two more on Friday, and one on Saturday.	- Одну в понедельник, двух во вторник, двух в пятницу и одну в субботу.
And if I'd had the time or the inclination, there were at least a dozen more who were only too anxious ..."	И еще по крайней мере дюжина набивалась, да не было времени и желания...
Helmholtz listened to his boastings in a silence so gloomily disapproving that Bernard was offended.	Гельмгольц слушал молча, с таким мрачным неодобрением, что Бернард обиделся.
"You're envious," he said.	- Тебе завидно, - сказал Бернард.
Helmholtz shook his head. "I'm rather sad, that's all," he answered.	- Нет, попросту грустновато, - ответил он.
Bernard went off in a huff.	Бернард ушел рассерженный.
Never, he told himself, never would he speak to Helmholtz again.	Никогда больше, дал он себе зарок, никогда больше не заговорит он с Гельмгольцем.
The days passed.	Шли дни.
Success went fizzily to Bernard's head, and in the process completely reconciled him (as any good intoxicant should do) to a world which, up till then, he had found very unsatisfactory.	Успех кружил Бернарду голову, как шипучий пьянящий напиток, и (подобно всякому хорошему опьяняющему средству) полностью примирил его с порядком вещей, прежде таким несправедливым.
In so far as it recognized him as important, the order of things was good.	Теперь этот мир был хорош, поскольку признал Бернардову значимость.
But, reconciled by his success, he yet refused to forego the privilege of criticizing this order.	Но, умиротворенный, довольный своим успехом, Бернард однако не желал отречься от привилегии критиковать порядок вещей.
For the act of criticizing heightened his sense of importance, made him feel larger.	Ибо критика усиливала в Бернарде чувство значимости, собственной весомости.