О дивный новый мир (Brave New World)

With an infinity of precautions she opened the door a quarter of an inch; peeped through the crack; was encouraged by the view of emptiness; opened a little further, and put her whole head out; finally tiptoed into the room; stood for a few seconds with strongly beating heart, listening, listening; then darted to the front door, opened, slipped through, slammed, ran.	С бесконечными предосторожностями приоткрыла она дверь на полсантиметра; глянула в щелочку - там пусто; осмелев, открыла дверь пошире и выставила голову; вышла наконец на цыпочках из ванной; с колотящимся сердцем постояла несколько секунд, прислушиваясь; бросилась к наружной двери, открыла, выскользнула, затворила, кинулась бегом.
It was not till she was in the lift and actually dropping down the well that she began to feel herself secure.	Только в лифте, уносящем ее вниз, почувствовала она себя в безопасности.
Chapter Fourteen	Глава четырнадцатая
THE Park Lane Hospital for the Dying was a sixty-story tower of primrose tiles.	Умиральница на Парк-Лейн представляла собой дом-башню, облицованный лимонного цвета плиткой.
As the Savage stepped out of his taxicopter a convoy of gaily-coloured aerial hearses rose whirring from the roof and darted away across the Park, westwards, bound for the Slough Crematorium.	Когда Дикарь выходил из вертакси, с крыши взлетела вереница ярко раскрашенных воздушных катафалков и понеслась над парком на запад, к Слаускому крематорию.
At the lift gates the presiding porter gave him the information he required, and he dropped down to Ward 81 (a Galloping Senility ward, the porter explained) on the seventeenth floor.	Восседающая у входа в лифт вахтерша дала ему нужные сведения, и он спустился на восемнадцатый этаж, где лежала Линда в палате 81 (одной из палат скоротечного угасания, как пояснила вахтерша).
It was a large room bright with sunshine and yellow paint, and containing twenty beds, all occupied.	В большой этой палате, яркой от солнца и от желтой краски, стояло двадцать кроватей, все занятые.
Linda was dying in company-in company and with all the modern conveniences.	Линда умирала отнюдь не в одиночестве и со всеми современными удобствами.
The air was continuously alive with gay synthetic melodies.	В воздухе не умолкая звучали веселые синтетические мелодии.
At the foot of every bed, confronting its moribund occupant, was a television box. Television was left on, a running tap, from morning till night.	У каждой скоротечницы в ногах постели помещался телевизор, непрерывно, с утра до ночи, включенный.
Every quarter of an hour the prevailing perfume of the room was automatically changed.	Каждые четверть часа аромат, преобладавший в запаховой гамме, автоматически сменялся новым.
"We try," explained the nurse, who had taken charge of the Savage at the door, "we try to create a thoroughly pleasant atmosphere here-some-thing between a first-class hotel and a feely-palace, if you take my meaning."	- Мы стремимся, - любезно стала объяснять медсестра, которая встретила Дикаря на пороге палаты, - мы стремимся создать здесь вполне приятную атмосферу, - нечто среднее, так сказать, между первоклассным отелем и ощущальным кинодворцом.
"Where is she?" asked the Savage, ignoring these polite explanations.	-Где она? - перебил Дикарь, не слушая.
The nurse was offended. "You are in a hurry," she said.	- Вы, я вижу, торопитесь, - обиженно заметила сестра.
"Is there any hope?" he asked.	- Неужели нет надежды? - спросил он.