О дивный новый мир (Brave New World)

And then the reading lessons: The tot is in the pot, the cat is on the mat; and the Elementary Instructions for Beta Workers in the Embryo Store.	А уроки чтения: "Кот не спит. Мне тут рай", а "Практическое руководство для бета-лаборантов эмбрионария".
And long evenings by the fire or, in summertime, on the roof of the little house, when she told him those stories about the Other Place, outside the Reservation: that beautiful, beautiful Other Place, whose memory, as of a heaven, a paradise of goodness and loveliness, he still kept whole and intact, undefiled by contact with the reality of this real London, these actual civilized men and women.	А ее рассказы в долгие вечера у очага или в летнюю пору на кровле домишка - о Заоградном мире, о дивном, прекрасном Том мире, память о котором, словно память о небесном рае добра и красоты, до сих пор жива в нем невредимо, не оскверненная и встречей с реальным Лондоном, с этими реальными цивилизованными людьми.
A sudden noise of shrill voices made him open his eyes and, after hastily brushing away the tears, look round.	За спиной у него внезапно раздались звонкие голоса, и он открыл глаза, поспешно смахнул слезы, оглянулся.
What seemed an interminable stream of identical eight-year-old male twins was pouring into the room.	В палату лился, казалось, нескончаемый поток, состоящий из восьмилетних близнецов мужского пола.
Twin after twin, twin after twin, they came-a nightmare.	Близнец за близнецом, близнец за близнецом - как в кошмарном сне.
Their faces, their repeated face-for there was only one between the lot of them-puggishly stared, all nostrils and pale goggling eyes.	Их личики (вернее, бесконечно повторяющееся лицо, одно на всех) таращились белесыми выпуклыми глазками, ноздрястые носишки были как у курносых мопсов.
Their uniform was khaki.	На всех форма цвета хаки.
All their mouths hung open.	Рты у всех раскрыты.
Squealing and chattering they entered. In a moment, it seemed, the ward was maggoty with them.	Перекрикиваясь, тараторя, ворвались они в палату и закишели повсюду.
They swarmed between the beds, clambered over, crawled under, peeped into the television boxes, made faces at the patients.	Они копошились в проходах, карабкались через кровати, пролезали под кроватями, заглядывали в телевизоры, строили рожи пациенткам.
Linda astonished and rather alarmed them.	Линда их удивила и встревожила.
A group stood clustered at the foot of her bed, staring with the frightened and stupid curiosity of animals suddenly confronted by the unknown.	Кучка их собралась у ее постели, пялясь с испуганным и тупым любопытством зверят, столкнувшихся нос к носу с неведомым.
"Oh, look, look!" They spoke in low, scared voices.	- Глянь-ка, глянь! - переговаривались они тихо.
"Whatever is the matter with her?	- Что с ней такое?
Why is she so fat?"	Почему она жирнющая такая?
They had never seen a face like hers before-had never seen a face that was not youthful and taut-skinned, a body that had ceased to be slim and upright.	Им не приходилось видеть ничего подобного - у всех и всегда ведь лицо молодое, кожа тугая, тело стройное, спина прямая.
All these moribund sexagenarians had the appearance of childish girls.	У всех лежащих здесь шестидесятилетних скоротечниц внешность девочек.
At forty-four, Linda seemed, by contrast, a monster of flaccid and distorted senility.	Сравнительно с ними Линда в свои сорок четыре года - обрюзглое дряхлое чудище.
"Isn't she awful?" came the whispered comments.	- Какая страховидная, - шептались дети.