О германских служителях культа Вотана

Но свои священнослужители было не только у Богов, но и у Богинь; их культ хранили целительницы, травницы, ведьмы, колдуньи (труды и валы), норны, чье имя христианство использовало в видоизмененной форме – Nonne, Nun (инокиня), и, в соответствии со своим внутренним женоненавистничествов, запретило женщинам становиться священнослужителями.

А ведь ни у одного другого народа женское священство не имело такого высокого значения, как у германцев. Ведь именно в германском племени женщине оказывали высокое, практически обожествляющее почитание. Доказано, что немало женщин в дохристианской Германии были известны своей высокой, практически сверхчеловеческой мудростью; но это как раз-таки легко объяснимо.

Мужчинами утрачивают чистое, исполненное проницательности чувство природы из-за того, что они подвержены диким порывам и находятся в постоянной борьбе за достаток; но это единство с природой сохранилось в женщине, которая была хозяйкой более узкого, но оттого не менее обширного круга своего предназначения.

Утратив часть этой внутренней сущности, мужчины сохранили лишь последнюю драгоценность – возможность оценить и боготворить то душевное чувство, которое удается сохранить женщине. Это мужское внимание, это почтение к женщине стало основой для появления образцов высокого почитания женщины, известного лишь германцам и восславленного Тацитом. Оно было воспето немецкой нацией в великой поэзии мифа о Вотане, и оно же дало свою прагматическую санкцию, которая закрепила выдающееся достоинство немецкой женщины.

И чем позже, тем меньше оставалось женщин, в которых в полной чистоте смогла сохраниться такая первородность духа, которой ранее прославились такие представительницы германского рода, как Ауриния, Гауна (Кунна) или Веледа. Предки были очень правы, когда приписывали этим женщинам нечто божественное: это было не что иное, как порождаемое ими первично-божественное ощущение – то, что мы и сегодня больше всего любим в наших женщинах, если нам посчастливится это обнаружить. Это божественное свойство женщины точнее всего можно описать словосочетанием сокровенная сущность.

Служительницы культа также были связаны с принципом Тройственности; множество народных сказаний описывают то, как они путешествуют втроем, называют три имени волшебниц и сообщают, что третья в их компании всегда черна лицом и телом. Это соответствует триединой сущности норн: Прошлое, Становление и Последствия долга (Urda, Verdandi и Skuld). Именно поэтому третья женская фигура черна; поэтому третья норна по легенде дает злой совет, который либо ослабляет, либо совсем отменяет добрые советы и наставления первых двух норн. Дело в том, что последствия долга и вины уничтожают счастье и благосостояние целых поколений. Но черные одеяния злой норны скрывают не только последствия самих виновных действий, но и злой рок, ведь человек (впрочем, как и Боги) подвержен влиянию судьбы и не властен над ней. Потому и германскому праву было известно только преступление и возмещение за содеянное, но не месть или воздаяние. И даже то, что мы сегодня называем смертной казнью, в дохристианское время исполнялось только как жертвоприношение, искупающее само преступление.

Народ и сегодня различает три вида объявленных «нечистыми» служительниц древнего культа: это ведьмы, труды и валы/вёльвы. Такое подразделение полностью соответствует триединству Бога, реализующемуся в следующих трилогиях: Wodan, Willi, We [Водан, Вилли, Ве], Wuotan, Donar, Loki [Вотан, Донар, Локи], Freya, Frouwa, Helia [Фрейя, Фроува, Хелия], Urda, Verdandi, Schuld [Урда, Верданди и Скульд].

Концепция священной тройственности как единого целого здесь становится символом созидания, развития или управления и преходящести во имя нового становления. И эта же тройственность пронизала всю историю народа: все, от мельчайшей бактерии и до полноценного государства, будь то право и религия, обороноспособность и трудовая деятельность, или даже распределение по кастам (каста учителей, каста воинов и каста тех, кто их содержит). И сегодня, как на постаменте, на этой закаленной тройственной опоре покоится единогласно и во все века признаваемая государствообразующая сила германцев.

Но подобно тому, как мужской круг служителей культа из орденов бардов и скальдов перевоплотился в союзы миннезингеров, когда с приходом христианства ему был навязан иной ход развития, так же и некогда непоколебимое и священное женское служение, став жертвой монашеской ненависти, приобрело форму жестокого ведовства, впоследствии опутанного всем известными кровожадными и сумасшедшими пороками и наследием темных времен.

И здесь необходимо вспомнить о том обстоятельстве, которое до сих пор не было упомянуто в данном сочинении. Мы имеем в виду колдовское искусство германского природного священства.