О гномах и сиротке Марысе

На другой день к обеду они пришли к Хрустальному Гроту. Вход был завален камнем, но оставалось отверстие, достаточное, чтобы пролезть гному. Чудило-Мудрило легко прошел бы через него: ученые ведь всегда худые. Зато Хвощ так растолстел за время путешествия, что ему и думать об этом было нечего. Попробовал он одним боком протиснуться, попробовал другим – не выходит. Тогда он крикнул цыгану:

– Эй, ты! Не видишь: камень вырос и завалил вход! Отвали-ка его!

Но цыган, видя, что путешествие подошло к концу, расхрабрился. – Могучий господин! – сказал он. – Твое слово – закон. Но сначала мне хотелось бы взглянуть на мой варган. Цыган без варгана – все равно что нищий без клюки. Послужил я вам верой-правдой, теперь верните мне мое. – Уж не можешь не выцыганить чего-нибудь напоследок! – сказал Хвощ и вытащил варган. – Отваливай камень, да живо, я спешу к королю. Цыган поднатужился, приналег на камень, да так сильно, что сам со своим варганом покатился вслед за камнем под горку. В Грот заглянуло солнце, залив его теплом и светом.

– Здорово, братцы! – крикнул Хвощ.

В ответ раздались сотни голосов:

– Солнце! Солнце! Солнце!

Глава третья Король Светлячок покидает Хрустальный Грот

Ночь была тихая, теплая, еще не рассветало. Возвращаясь с ярмарки, Петр Скарбек вдруг увидел какой-то свет на горе, будто горит что-то. «Что за диво? – думает. – Огонь не огонь… Может, клад? Старики говорят, в старину в этих местах разбойники жили и добычу здесь зарывали: серебро, золото… Не иначе, волшебный огонек горит, деньги в нем от крови и слез очищаются… Сто лет гореть будет. А если сиротский грош, то и все двести… Никому тот клад не дается, пока вся обида не выгорит… А нашел – с бедняками, с сиротами поделись, не то впрок не пойдет. Эх, кабы мне найти!…»

Подстегнул Петр кнутом свою клячу и поехал прямо на свет. «Погаснет или нет? – думает. – Коли не вышел срок, обязательно погаснет».

Но свет не гас; наоборот, разгорался все ярче. Из-под камней лилось радужное сияние, словно солнце играло в каплях росы. У Петра сердце заколотилось. Мужичонка был он бедный, как церковная мышь, а тут еще жена померла полгода назад, оставив ему сирот – двух белоголовых мальчуганов. Ребятишки, жалкая хатенка, кляча да телега – вот и все его богатство.

Хоть он и занимался извозом, скитаясь по дорогам в погоне за лишней копейкой, все равно в доме частенько не бывало хлеба. Ох, пригодились бы денежки, еще как пригодились бы!

Едет бедняга, а сам молится про себя и мечтает: «Вот куплю у соседа полоску, картошку посажу – ребятишки сыты будут…» Вдруг видит – бегают, суетятся в этом сиянии малюсенькие человечки, от земли не видать; бороды длинные, одеты чудно, но вроде на людей похожи. – Гномы! – прошептал Петр, и по спине у него забегали мурашки. Он натянул вожжи, торопясь свернуть в сторону, чтобы на глаза им не попадаться.

Да поздно!

Толпа гномов окружила телегу и ну кричать:

– Эй, эй, хозяин! Подвези вещички!

И, не дожидаясь ответа, уже карабкаются на телегу. Один за дрожину уцепился, другой – за грядку, третий по спицам взбирается, четвертый – по оглобле. Прямо напасть! Стоит Петр, глядит, что дальше будет, а на душе кошки скребут: и страшно, и вроде стыдно бояться такой мелюзги. Как тут быть? Но раздумывать некогда. Едва несколько гномов вскарабкались на воз, другие стали подавать им какие-то чудные ларцы, сундучки – от них-то и разливалось чудесное сияние, – швырять в телегу бруски золота и серебра, словно обыкновенное железо.

Вокруг стучало, звенело, сверкало. У крестьянина чуть в голове не помутилось – он уже и сам не понимал, во сне или наяву видит все эти чудеса.

То огнем полыхнут из ларца красные рубины – камни как на подбор, каждое с перепелиное яйцо; то даже посинеет все кругом от голубых сапфиров, ясных, как небесная лазурь; то зеленый отсвет упадет на лица от сундучка, полного изумрудов. Перстни, ожерелья – прямо глаза разбегаются, не знаешь, на что и смотреть.

И среди этих многоцветных сокровищ проворно хлопочут гномы, пестрые, как тюльпаны весной.

Вот уже телега нагружена чуть ли не доверху. Последние сундуки и ларцы вынесены из Грота. И вдруг засиял чистый, яркий свет, будто утренняя звезда взошла. Петр даже глаза рукой заслонил от внезапного блеска, а когда открыл, то увидел выходящего из Грота короля гномов в золотой короне, в пурпурной мантии и с золотым скипетром, в котором сиял огромный брильянт. От него стало светло как днем.

Оробел Петр – отродясь не видывал такой важной персоны. Из царей он знал только Ирода, которого мальчишки на рождество показывали, обходя деревню с самодельным кукольным театром.

Растерялся он, не знает, что и делать: то ли поклониться маленькому королю, то ли удирать без оглядки.

Но король милостиво склонил свой скипетр и сказал:

Здравствуй, добрый мужичок!
Близок путь твой иль далек?
Подвези-ка, удружи,
Гномам службу сослужи!