О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

14 мая, после многих дней непрекращающегося ненастья, Ларсен проснулся прекрасным осенним утром. Он насладился восходом солнца и видом с места стоянки на бухту Камберленд в восточном ответвлении фьорда — остроконечные горы, снег и ледники. Холмы на переднем плане зеленели от обильных зарослей вееровидного мятлика. Деревья на острове не росли.

Шхуна прошла к восточному ответвлению фьорда. Там пару недель назад геолог Гуннар Андерссон нашел красивую естественную бухту. «Прямо под горой оказалась маленькая, девственная бухточка фьорда»¹, — писал Андерссон. Эту бухту, или небольшой залив, защищал низкий мыс. Сразу стало понятно, что люди здесь уже побывали. На мысу стояла вытащенная на несколько метров из воды зеленая лодка. Вдоль берега Андерссон нашел семь больших ржавых чугунных котлов, которые британские или американские промышленники использовали для вытопки жидкого жира из сала тюленей. Эти котлы вдохновили шведа назвать это место Грютвикен — Котельный залив.

Тюленебои оставили здесь также небольшое кладбище из пяти могил. Самая свежая из них датировалась 1891 годом. «Здесь лежит юноша 19 лет, который скорее всего служил на судне, промышлявшем морских котиков»², — писал Ларсен в своем дневнике после первого знакомства с Грютвикеном. Морских котиков после десяти лет интенсивного промысла здесь почти не осталось. Тюленебои сюда больше не приходили.

Ларсену очень понравилось место: «Это самая лучшая бухта, которую только можно представить», — писал он. Она была достаточно глубокой для больших кораблей, вдобавок находилась в укрытии от ветров и высоких волн широкого фьорда. Множество источников обеспечат достаток пресной воды, отметил Ларсен. Судно осталось в заливе Грютвикен на целый месяц. Участники экспедиции не подозревали, какие испытания их ожидают, они никуда не спешили — ловили рыбу, добыли несколько тюленей и морских слонов, картографировали бухту и провели замер глубин в заливе. Суша изобиловала зарослями мятлика, и Ларсен уже представил пасущиеся овечьи стада.

Вернувшись на несколько недель обратно в цивилизованный мир — сначала в Порт-Стэнли на британских Фолклендских островах, а затем в Ушуайя на юге Аргентины, — Ларсен взял курс на Юг, чтобы забрать Норденшёльда. Был ноябрь 1902 года, то есть антарктическая весна. Но снова в море оказалось больше льда, чем ожидал Ларсен. Несколько попыток добраться до места зимовки не увенчались успехом. Шхуна попала в торосы, которые ее, в конце концов, раздавили. Ларсен и остальные члены экипажа спаслись на маленьком острове, где им пришлось зазимовать. Они построили каменную хижину и законопатили щели пингвиньим пометом. Они питались тем, что удалось спасти с корабля, а также ловили рыбу, били тюленей и пингвинов. Новой весной группа во главе с Ларсеном отправилась на веслах на остров Сноу-Хилл, где группа Норденшёльда должна была провести две зимы. В тот же день, когда прибыл Ларсен, пришла и помощь — аргентинский военный корабль, посланный на поиски пропавших скандинавов и единственного в экспедиции аргентинского офицера.

2 декабря 1903 года — по случайному совпадению, в тот же самый день, когда в норвежском Стортинге разгорелись дебаты по поводу мер по охране китов в Северной Норвегии, — Норденшёльд, Ларсен и их спасители прибыли в Буэнос-Айрес. Зимовку и спасение в Антарктике отпраздновали в столице Аргентины с большой помпой как великий подвиг. Более сорока украшенных флагами паровых судов с ликующими пассажирами встречали возвращающихся домой полярных героев у входа в порт³. Уже на берегу скандинавам пришлось проталкиваться сквозь толпу встречающих. Начальник экспедиции Отто Норденшёльд предположил, что на улицы вышло несколько тысяч людей.

Буэнос-Айрес был крупнейшим городом Южной Америки. Сюда устремились новые европейские мигранты, население превысило миллион человек, а интенсивно работающий порт принимал ежегодно больше десяти тысяч судов. Здесь деньги лились рекой. Карлу Антону Ларсену повезло — он был вхож к тем, кто контролировал капитал. Сын таможенника Петер Кристоферсен из Тёнсберга, сколотивший значительное состояние за границей и со временем превратившийся в дона Педро Кристоферсена, представлял экспедицию Норденшёльда в городе. Кристоферсен был богат и уважаем. После смерти супруги, внучки второго верховного правителя Аргентины, он снова женился на представительнице могущественной семьи Альвеар. Его брат, Сорен Андреас Кристоферсен, был шведско-норвежским консулом вБуэнос-Айресе.