О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

Мясники носили специальную обувь с шипами, чтобы не скользить по жирному деревянному полу, у них были особенные ножи с длинной рукоятью в форме хоккейной клюшки или косы, но с лезвием с внешней стороны. Паровые лебедки помогали им снимать сало слой за слоем с китовой туши. Каждый слой резали на кубики, которые затем рабочие спускали в отверстие в стене фабричного сарая, построенного почти вплотную к площадке. Здесь они по желобу попадали в мясорубку с вращающимися ножами. Измельченное сало поступало в чашу подъемника, которая с помощью конвейерной ленты поднималась вверх и опорожнялась в один из больших котлов, где из сала вытапливался жидкий жир.

Китобойная станция в Грютвикене сразу добилась успеха. Уже летом 1905 года Карл Антон Ларсен снова приехал в Саннефьорд, чтобы купить еще одно промысловое судно. В последующие годы маленькое производство значительно выросло. В 1908 году в Грютвикене насчитывалось 17 строений и 160 работников. В Южной Георгии появилось много конкурентов. И британские, и норвежские компании теперь вели свой промысел в других защищенных бухтах острова.

«Песка» — компания, стоявшая за предприятием в Грютвикене, была аргентинской. После ряда дискуссий ее владельцы согласились платить британскому колониальному управлению на Фолклендских островах лицензионный сбор. Британский магистрат, представлявший власти, со временем расположился неподалеку от промысловой станции в Грютвикене.

Несмотря на аргентинский капитал и британский муниципалитет, в Грютвикене росла норвежская колония. Абсолютное большинство поселенцев составляли мужчины. Однако почти с самого начала здесь были и женщины. Уже во второй сезон, в 1905 году, в Грютвикен приехала Андрине Ларсен вместе со всеми семью детьми. Старшей, Эльвине, было тогда двадцать с небольшим, а младшему, Турбьорну — всего год. Вместе с ними приехала и няня Эллен Йохансен.

Позднее и другие начальники привезли в Грютвикен своих жен и детей. Для рядовых китобоев и рабочих, однако, об этом речи не шло. Они и их семьи жили по режиму, установившемуся в Вестфолле на много десятилетий. Как перелетные птицы, мужчины возвращались домой, в Норвегию, весной. Как только наступала осень, они снова уезжали на Юг.

Через несколько лет в Грютвикене появились врач и полиция. Норвежский священник прибыл в 1912 году. Через год маленькая деревянная церковь, построенная в основном на личные средства Ларсена, была готова. Во время ее освящения пастор Кристен Локен оглядел собравшееся общество «молодых мужчин и мужчин средних лет, лишь один-два человека были постарше. Все заметно огрубевшие и обветренные, по многим было явно видно, насколько тяжел их труд»⁶. На рядовые службы собиралась весьма немногочисленная группа прихожан. Священник вынужден был признать, что, «к сожалению, духовная жизнь в Грютвикене была не слишком активной»⁷.

Ларсену и последующим руководителям станции пришлось приложить немало усилий для борьбы с пьянством. Сначала был установлен полный запрет на алкоголь для рабочих, но постоянные заходы судов сильно затрудняли контроль. По этой причине с 1909 по 1914 год рабочие стали получать зарплату для внутреннего использования в местной валюте — «грютвиках», не имеющей ценности за пределами Грютвикена, и, соответственно, на нее нельзя было купить алкоголь у заходивших в бухту моряков. Рабочие называли эти деньги «фантиками».

Со временем до Южной Георгии добралось и рабочее движение.

В начале 1913 года тринадцать рабочих посадили в импровизированную тюрьму на парусном судне, стоявшем на рейде в гавани Грютвикен, на три-четыре месяца⁸. Их преступлением была забастовка на борту приходящего судна-жироварни, которое должно было вытапливать жир из сала туш китов со станции. Карл Антон Ларсен владел половиной акций компании-судовладельца.

Интернирование бастующих рабочих стало спусковым механизмом для создания 20 марта 1913 года профсоюза рабочих станции. Этот профсоюз просуществовал недолго, но в момент его создания в него вступили 129 человек. Его лидер, Альберт Йоханнессен, ранее был членом Норвежского профсоюза рабочих- машиностроителей верфи «Фрамнес» в Саннефьорде, в Южной Георгии он провел много сезонов. Рабочие жаловались руководству на плохое питание, кровососущих насекомых в бараках и на то, что молодежь ставят на работы, требующие опыта.

Карл Антон Ларсен делал все возможное, чтобы подавлять этот профсоюз. Он требовал, чтобы все, кто сошел на берег в Грютвикене, подписывали обязательство не вступать ни в какие организации. Он попытался отправить зачинщиков домой. Большинство членов правления профсоюза закончили сезон, но им не продлили контракт, и деятельность организации сошла на нет. Ларсен и другие начальники промысла также пугали своих рабочих «Черной книгой» — списком неблагонадежных работников, который Норвежский союз китобоев начал вести с 1913 года.