О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

«Пелагисты» во главе с Андерсом Яре считали, что предлагаемый законопроект нарушает принцип свободного моря: каждый имеет полное право свободно передвигаться в нейтральных водах и использовать их богатства, не пересекая границы территориальных владений прибрежных государств. Независимо от китобойного промысла, Норвегия как судоходная нация была заинтересована в сохранении этого принципа. Кроме того, предложение от Союза норвежских китобоев подразумевало несправедливость. Норвежские власти помогали бы одним компаниям за счет других.

Яре пошел в наступление⁸. Он нащупал у Йорта слабое место — самостоятельность и легкую смену ролей — и обвинил его в нанесении вреда интересам Норвегии в результате проведения переговоров с британцами единолично и по своему усмотрению, а также в обещаниях от имени правительства, например, в беседе с Дарнли об ограничении пелагического промысла. В ноябре 1926 года напуганный Йорт написал Расмуссену. Он знал, что Андерс Яре уже побывал на встречах в министерстве иностранных дел, и теперь слышал те же аргументы от государственных чиновников, что и в письме юриста. Несколько недель назад Йорт также получил извещение о том, что правительство назначило Яре дополнительным членом Китобойного комитета в качестве представителя «пелагистов». Йорт испугался, что возглавляемый им комитет теперь «развалится на куски»⁹.

Дипломатов и чиновников из министерства иностранных дел уже давно раздражало вмешательство Йорта в их дела¹⁰. Бывший министр иностранных дел и премьер-министр Мовинкель назначал своего родственника главой делегации по переговорам о норвежской морской границе на Севере, где британские траулеры боролись за право свободного рыболовства вплоть до морской границы, проходившей слишком близко от берега. Сам Йорт считал, что он достиг хорошего компромисса. Морские эксперты из министерства иностранных дел, напротив, заявили протест, и Стортинг счел нужным отозвать договор из-за слишком существенных уступок Йорта.

Смена правительства в 1926 году стала для Юхана Йорта и Юхана Расмуссена ударом. Они оба разделяли политические взгляды Мовинкеля и считали, что Норвегии жизненно важно поддерживать тесные и дружественные отношения с Великобританией. Люкке, напротив, стал вести более независимую внешнюю политику. Кроме того, он вовсе не питал личной симпатии и доверия к Йорту, как его предшественник. В 1927 году министр ясно дал понять Йорту и Китобойному комитету, что они больше не будут вести переговоры с британскими властями — этим будут заниматься министерство иностранных дел и посольство в Лондоне¹¹.

Тем не менее Йорт не остался в стороне от внешнеполитической деятельности. В 1926 году его назначили начальником Международной комиссии по охране китов и китобойному промыслу под эгидой Международного совета по исследованию моря (МСИМ). В стране китобоев Норвегии слова об охране китов благополучно исключили из названия и стали именовать это учреждение Международной китобойной комиссией. В марте 1927 года Юхан Йорт и его жена Констанция прибыли в Париж и поселились в новом отеле «Монталембер», где он должен был провести первое заседание комиссии¹².

«Я надеюсь, что, по крайней мере, твоя жена наслаждается парижской весной, — писал Расмуссен из дома, — надеюсь, что и тебе это удалось, если работа дает тебе время побыть простым человеком»¹³.

Йорта, правда, парижская весна совсем не интересовала. Он ответил, что получил «очень перспективное»¹⁴ предложение по поводу международного договора о китобойном промысле от французских хозяев, но старается сделать все, чтобы комиссия передавала такие вопросы правительствам, а сама занималась исключительно научной рабочей программой. Его оппонентом с французской стороны был Абель Грувель — тот самый ученый, что критиковал норвежский китобойный промысел еще в 1913 году и позднее сыграл важную роль в формировании китобойной политики французских колониальных властей.

Вопрос о международном договоре по регулированию китобойного промысла стоял также на повестке дня в Лиге Наций — предшественнице ООН. С такой инициативой выступил аргентинский специалист в области международного права Хосе Леон Суарес. Норвегия и Великобритания — страны, доминировавшие в мировом китобойном промысле, — не спешили пока заключать такое соглашение. Британцы опасались, что переговоры вдохновят многие страны на то, чтобы требовать для себя право на промысел в Антарктике. Норвежским властям было, в свою очередь, достаточно переговоров с Великобританией под двойным натиском «концессионеров» и «пелагистов».

В конце концов, Йорт решил не занимать какой-либо определенной позиции по поводу предложения о международном договоре по охране китов. Он писал Расмуссену, что на сдерживание французов «уходит слишком много сил»¹⁵. В остальном их переписка изобиловала пессимистичными комментариями по поводу норвежско-британских переговоров в Лондоне, от которых Йорта отстранили.