О, мед воспоминаний

серебряной оправе, глазки блестящие, небольшие, росту высокого, сутуловат. Говорил

скрипучим, тонким, квакающим голосом и среди других странностей имел такую: когда

говорил что-

22

либо веско и уверенно, указательный палец правой руки превращал в крючок и

щурил глазки. А так как он говорил всегда уверенно, ибо эрудиция в его области у него

была совершенно феноменальная, то крючок очень часто появлялся перед глазами

собеседников профессора Персикова... Читал профессор на четырех языках, кроме

русского, а по-французски и по-немецки говорил, как по-русски" („Роковые яйца", стр.

4445).

Ученый в повести „Собачье сердце" — профессор-хирург Филипп Филиппович

Преображенский, прообразом которому послужил дядя М.А.— Николай Михайлович

Покровский, родной брат матери писателя, Варвары Михайловны, так трогательно

названной "Светлой королевой" в романе „Белая гвардия".

Николай Михайлович Покровский, врач-гинеколог, в прошлом ассистент

знаменитого профессора Снегирева, жил на углу Пречистенки и Обухова переулка, за

несколько домов от нашей голубятни. Брат его, врач-терапевт, милейший Михаил

Михайлович, холостяк, жил тут же. В этой же квартире нашли приют и две племянницы.

Один из братьев М. А. (Николай) был тоже врачом.

Вот на личности младшего брата, Николая, мне и хочется остановиться. Сердцу

моему всегда был мил благородный и уютный человек Николка Турбин (особенно по

роману „Белая гвардия". В пьесе „Дни Турбиных" он гораздо более схематичен). В жизни

мне Николая Афанасьевича Булгакова увидеть так и не довелось. Это младший

представитель облюбованной в булгаковской семье профессии — доктор медицины,

бактериолог, ученый и исследователь, умерший в Париже в 1966 году. Он учился в

Загребском университете и там же был оставлен при кафедре бактериологии. Совместно

с хорватом доктором Сертичем они осуществили несколько научных работ, на которые

обратил внимание парижский ученый профессор д'Эрелль, открывший в 1917

бактериофаг.

11

Организовав в Париже свой собственный институт по изучению и производству

бактериофага для лечебных целей, д'Эрелль пригласил к себе молодых ученых из

Загреба.

Н. А. Булгаков занимался не только непосредственно бактериофагом, но и всеми

научными аппаратами, схемы

23

которых сам придумывал и рисовал.

В одной из своих книг профессор д'Эрелль рассказывает, как он прислал из

Лондона в Париж культуры стрептококков с поручением найти разрушающий их

бактериофаг. Через две недели поручение было выполнено. "Для того, чтобы сделать

подобную работу, - пишет д'Эрелль, — нужно было быть Булгаковым с его способностями

и точностью его методики".

В 1936 году профессор д'Эрелль послал вместо себя в Мексику для организации

преподавания бактериологии Николая Афанасьевича Булгакова, который справился и с

этой задачей, учредив там бактериологическую лабораторию. Спустя полгода он уже

читал лекции на испанском языке. Во время немецкой оккупации Франции Н. А.,

югославский подданный, был отправлен как заложник в лагерь около Компьена. Там он

работал врачом и проявил себя необыкновенно добрым человеком, откликаясь на всякую

беду. Так говорят близко знавшие его.

По окончании войны специальная американская комиссия, заинтересованная в

ввозе бактериофага в США, приехала в Париж для осмотра лаборатории. Н. А. Булгаков

показал американцам не только свою богатую коллекцию живых микробов, но также и

работу машин, стерильно наполняющих и запаивающих ампулы бактериофага. Вопрос о

ввозе этого препарата в США был решен положительно...

Иногда я представляю себе, какой радостной могла бы быть встреча братьев! Вот

они идут по берегу Сены — старший и младший — и говорят, говорят без конца...

Побывать в Париже было всегда вожделенной мечтой писателя Булгакова, поклонника и

знатока Мольера. Не случайно на книге первой романа „Дни Турбиных" (под таким

названием парижское издательство „Конкорд" выпустило „Белую гвардию" в 1927г.)

написано: „Жене моей дорогой Любаше экземпляр, напечатанный в моем недостижимом

городе. 3 июля 1928 г." В том же году М. А. сделал мне трогательную надпись на сборнике

„Дьяволиада": „Моему другу, светлому парню Любочке, а также и Муке. М.Булгаков, 27

марта 1928 г., Москва." Мука — это кошка, о которой я буду упоминать еще не раз...

Но вернемся к Филиппу Филипповичу Преображен-

24

скому, или к Николаю Михайловичу Покровскому. Он отличался вспыльчивым и

непокладистым характером, что дало повод пошутить одной из племянниц: „На дядю

Колю не угодишь, он говорит: не смей рожать и не смей делать аборт". Оба брата

Покровских пользовали всех своих многочисленных родственниц.