О моей жизни

Даже в нежные детские годы я осознавал, что стремление к добру, пылавшее в моём сердце, в немалой степени раздражало Дьявола, и он разбудил во мне злость. Милостивый Боже, какие победы я одержал бы, какой венок победителя получил бы сейчас, если бы в этой борьбе стоял до конца! На основании многих услышанных историй я сделал вывод, что демоны больше всего озлобляются на новообращённых и на тех, кто постоянно стремится к такому образу жизни. Я помню, что у Ги, епископа Бове, о котором я упоминал ранее, служил один юный рыцарь, которому епископ благоволил больше, чем остальным вассалам. Этот человек, ужаснувшись собственных пороков, решил во что бы то ни стало отречься от мира. Однажды ночью, терзаемый тревожными мыслями об обращении к непорочному бытию, он спал в епископских покоях вместе с самим епископом и богобоязненным человеком по имени Иво, уроженцем Сен-Кантена, который был широко известен за свои труды, но ещё более прославляем за красноречие. Он был монахом в Клюни и занимал там должность приора во времена аббата Гуго, да будет благословенна его память[210]. Также там находились другие люди, столь же известные своей святостью. Один аристократ из близлежащего города, очень воспитанный и благоразумный человек, всю ночь стоял на часах, пока остальные спали. Когда он замечтался, и его глаза забегали туда-сюда, перед ним неожиданно возникла фигура главного дьявола с маленькой головой и горбатой спиной, и, оглядев по очереди каждого спавшего в постелях, он медленно обошёл вокруг комнаты. Когда Великий Обманщик подошёл к тюфяку юноши, которого я назвал главным любимчиком епископа, он остановился и, обратив свой взор на спящего, произнёс: «Этот человек досаждает мне больше и горше всех остальных, кто здесь спит». Сказав это, он направился к двери в отхожее место и вышел. Часовой, внимательно наблюдавший за этим, был так потрясён, что не мог ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Но когда Враг удалился, обе способности вернулись к нему, и утром, рассказывая о своём видении мудрецам и задумавшись вместе с ними о состоянии и положении этого юноши, он обнаружил, что его собственное сердце искренне настроено обратиться к более благочестивой жизни. И если на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии[211], то, несомненно, мы можем с уверенностью полагать, что враги человечества испытывают самую лютую ненависть к спасению тех, кто изменился к лучшему. Но как я после хорошего начала ступил на смертоносный путь, так и он после дьявольского свидетельства впоследствии понемногу изменился и охладел, вернувшись к своим мирским увлечениям. И всё же можно представить, как больно должно ранить сердца демонов внезапное пробуждение наших добрых намерений. И не удивительно, что Дьявола огорчают неожиданные и мимолётные чувства кающихся, так как даже незначительное самоуничижение нечестивого царя Ахава[212] привлекло к нему внимание Господа. И тогда Господь сказал Илии, если я не ошибаюсь, так: «Видишь, как смирился предо Мною Ахав? За то, что он смирился предо Мною, Я не наведу бед в его дни»[213].

Глава 16

Моё юное тело постепенно росло, и, в то время как жизнь начала возбуждать в моём зудящем сердце плотские желания и страсти, соответствующие моему возрасту, мой разум неоднократно вспоминал и размышлял о том, как я мог бы возвеличиться в мире, в котором мои грёзы часто выходили за пределы реальности. Эти мысли, Милостивый Боже, заботящийся обо всём, Ты открыл своей служанке, моей матери. В каком бы состоянии, здоровом или больном, ни оказывалось моё непостоянное сердце, тот же образ приходил к ней в видении по воле Твоей, о Господи. Но, как говорится, «сновидения бывают при множестве забот»[214], и действительно, её хлопоты скорее были вызваны не теплотой чувств, а являлись следствием подлинного стремления к внутренней святости. Вскоре после этого некое тревожное видение оставило след в её крайне благочестивом сознании, и так как она была очень искусна и проницательна в толковании таких вещей, то, поняв, что беспокойство было навеяно её сном, сразу пригласила меня на встречу и в приватной обстановке расспросила о моих занятиях, что я делаю и как себя веду. Поскольку я всегда был настолько покорен ей, что её воля была моей волей, то с готовностью высказал ей все те вещи, которые казалось ослабляли мой рассудок, совпавшие с содержанием её сна. Затем она посоветовала мне, как избавиться от этого, и я тотчас с воодушевлением пообещал ей, что так и сделаю.