О моей жизни

Известно, что мученик Леодегар — знаменитый чудотворец и помощник в нужде.[545] Я хорошо помню, что в детстве, когда ещё жил с матерью, на Пасху я тяжело заболел четырёхдневной малярией. Недалеко от города была церковь, освящённая в честь святых Леодегара и Мало, где моя мать, смиренно веруя, зажгла неугасимую масляную лампаду. Поскольку я отказывался почти от любой пищи, она позвала двух клириков, её капеллана и моего учителя, и вверила меня их попечению. В соответствии с порочной старинной практикой та церковь находилась под её властью.[546] Клирики явились туда и распорядились, чтобы перед алтарём на ночь приготовили постели для меня и для них. Неожиданно среди ночи земля в церкви задрожала, словно по ней били молотами, замки попадали с сундуков с громким звуком, а над сундуками иногда становился слышен треск прутьев. Разбуженные звуками клирики испугались, что от страха мне станет хуже. Что ещё сказать? Я слышал, как они тихонько переговаривались, но благодаря их присутствию и свету лампады был лишь слегка испуган. Проведя так ночь, я вернулся к матери как ни в чём не бывало. Отказываясь до этого от самых изысканных блюд, теперь я с жадностью ел обычную пищу и был практически готов идти играть в мяч.

Вильгельм I, король Англии, на свои средства построил башню в монастыре могущественного Дионисия[547], размер которой, если бы она была достроена и простояла до сих пор, был бы чрезвычайно велик[548]. Поскольку каменщики возвели её не очень аккуратно, то при его жизни казалось, что она развалится. Когда Иво, бывший тогда аббатом[549], и монахи испугались, что новая постройка, упав, разрушит старую базилику, где были алтари Эдмунда и некоторых других святых, обеспокоенному аббату было следующее видение. Он увидел даму очень представительной наружности, стоявшей в нефе базилики Сен-Дени и освящавшей воду, словно священник. Изумляясь могуществу женщины, чьё поведение было необычно, аббат заметил, что, освятив воду, она окропила ею всё тут и там, а затем осенила крестным знамением всё вокруг, что окропила. Внезапно башня рухнула, но при падении не повредила никакую часть базилики. Ибо блаженнейшая из женщин, благословен плод чрева[550] которой, защитила её освящением в видении аббата. Падая, она погребла прогуливавшегося под ней человека. Когда выяснилось, что под этими камнями погребён человек, беспокоясь, они начали разбирать эту кучу над ним. Убрав эту гору камней и булыжников, они обнаружили его, и удивительно, что он был цел и бодр, словно сидел дома. Квадратные камни упали друг на друга наискось, так, что под ними образовалось небольшое пространство для него. Я не знаю, через сколько дней они отыскали его, но ни голод, ни страх, ни крайне отвратительный запах извести нисколько не навредили заточённому под обломками человеку.

В конце этой книги позвольте мне поместить имена прекраснейшей Марии, царицы земной и небесной, и Дионисия, господина всей Франции[551].

ПРИЛОЖЕНИЕ О рождении и семье Гвиберта, а также о датировке его произведений

Читатели автобиографии Гвиберта долгое время были озадачены его нежеланием поведать такие основные её детали как год и место рождения автора и происхождение его семьи. В том, что мы не знаем года смерти, его вины нет, но и эта дата тоже является предметом дискуссий, равно как остаётся неустановленной и датировка его произведений. Цель данного приложения — ещё раз разобраться в этих деталях, которые не столь важны сами по себе, но являются основой для нашего понимания истории жизни Гвиберта.

Дом Жан Мабильон в своих «Анналах ордена св. Бенедикта» предположил, что Гвиберт родился в 1053 году, и эта гипотеза пользуется популярностью и в наши дни. Однако, она покоится на крайне зыбком основании; её единственное подтверждение заключается в словах Гвиберта о том, что он родился за день до Пасхи, в дни, которые он описал как iduato ferme aprili. Мабильон интерпретировал эту фразу как «незадолго до ид[552] того месяца». Поскольку в 1053 году Пасха выпала на 11 апреля — то есть, незадолго до апрельских ид, 13 числа — Мабильон решил, что дата установлена. Однако, легко увидеть, что 1053 — лишь предполагаемый год, но без иных наводок дата рождения Гвиберта остаётся точно не установленной. Кроме того, Мабильон слишком самонадеянно перевёл слово ferme как «незадолго до», в то время как Гвиберт использовал это слово в значениях «почти» и «примерно». Всё, что Гвиберт сообщил нам этой фразой — это то, что он родился за день до Пасхи в году, когда Пасха выпала «почти» на середину апреля.