О науке без звериной серьёзности

С именами это особенно важно. Все мы знаем немецкого учёного Вильгельма Рентгена, первого лауреата Нобелевской премии по физике, открывателя лучей, носящих его имя. Так вот – не было такого человека! Был Рёнтген (Röntgen), и лучи соответственно должны именоваться рёнтгеновскими.

Точно так же не существовало русского математика Пафнутия Чебышева, его фамилия была – Чебышёв. А тот, в честь кого назван процесс обеззараживания продуктов, был вовсе не Пастером, а Пастёром. А ещё единица измерения – ангстрем (это красивое число 10^–10). Её в XIX веке предложил шведский физик и астроном Андерс Ангстрём, и правильнее было бы говорить: «Диаметр орбиты электрона в невозбуждённом атоме водорода равен примерно одному ангстрёму». Правда, тут есть хоть какое-то рациональное объяснение – с буквой «ё» получаются ассоциации со словом «стрёмный».

Тот, в честь кого назван процесс обеззараживания продуктов, был вовсе не Пастером, а Пастёром.

Вообще, тотальное игнорирование этой буквы является загадкой. Исчезла она потому, что при высокой печати вводила в дополнительные расходы – требовались добавочные литеры. Но сейчас эта проблема, мягко говоря, неактуальна. Но буква «Ё» всё равно не используется. И даже мировой заговор не заподозришь: в защиту этой буквы выступали и классики филологии, и главы государства, и писатели… Даже непонятно, кто, собственно, против.

Кстати, вы заметили, что эта книжка тоже полностью ёфицирована?

Открытые вопросы:

• С чем связано игнорирование буквы «Ё» в русском языке, могли ли на это повлиять какие-то закономерности использования языка?

• Можно ли прогнозировать, что через 5—10–20 лет буква «Ё» будет употребляться так же повсеместно, как умляуты в немецком языке?

Жизнь Об определении самих себя

Плохие педагоги очень любят требовать точного знания определений. Им доставляет почти сексуальное наслаждение, когда на экзамене ученик морщит лоб и пытается вспомнить именно ту последовательность слов, которая удовлетворит преподавателя.

Более продвинутые учителя добиваются не точной формулировки, а понимания смысла. От этого не всегда становится легче, ведь над определением некоторых понятий учёные бьются веками и никак не могут прийти к консенсусу.

Взять, например, жизнь. Когда я писал эту главку, то перебрал несколько десятков определений. Начал с классической цитаты Фридриха Энгельса:

«Жизнь есть способ существования белковых тел, существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней природой, причём с прекращением этого обмена веществ прекращается и жизнь, что приводит к разложению белка».

Надо сказать, что бородатый классик сформулировал очень неплохо для середины XIX века, когда ещё не было ни генетики, ни теории эволюции.

В поисках идеального определения я даже дошёл до Иосифа Бродского:

Жизнь возникла как привычка
Раньше куры и яичка.

На самом деле тоже неплохо. При желании эти строчки из «Представления» можно наделить глубоким биологическим смыслом: «привычка» как суть генетической репликации, «раньше куры и яичка» – древние формы размножения и т. д.

Но всё равно окончательной границы (вот это жизнь, а вот это – уже нет) найти не получилось. Вот, например, вирусы – они живые? Гены у них есть. Жрать и размножаться они умеют. Эволюционировать тоже могут, причём весьма быстро. Правда, без клетки-хозяина они не способны ни к чему толковому, поэтому большинство учёных не признают за вирусами права считаться полноценной жизнью, скорее это какая-то промежуточная форма.

Окончательной границы (вот это жизнь, а вот это – уже нет) найти не получилось. Вот, например, вирусы…

Возможно, есть также промежуток между промежутками. Пару десятилетий назад были описаны существа под названием мимивирусы. Такое название им дали не за то, что они мимимишные, а потому, что сначала их долго принимали за бактерии (mimicking microbe virus). У них огромная по вирусным меркам белковая оболочка, которая позволяет осуществлять больше биологических функций, не внедряясь в чью-то клетку. Некоторые учёные считают, что мимивирусы – недостающее звено между клеточной жизнью и обычными вирусами.

А ещё есть субстанции более примитивные, чем вирусы. Например, вироиды не имеют белковой оболочки. Или прионы – инфекционные белки, в которых, наоборот, нет ни ДНК, ни РНК.

В общем – всё сложно. Скорее всего, определение жизни возможно только применительно к какой-то конкретной задаче. И здесь мне больше всего нравится формулировка, выработанная NASA для поиска внеземных организмов: