О-О

– Сколько раз тебе говорить – глохни, шестерка сраная! – прошипел он, вытягивая клюв в сторону ухмыляющегося Каца. – Базаришь, как жаба на болоте. Чтоб я от тебя больше ни звука не слышал! Усек?!

Кац, не торопясь, поднялся со своего места и сунул руку в карман. Ухмылка на его гладком лице напоминала черную щель, глаза сузились.

– Сам глохни, старикан. Какой из тебя босс?

Фраера наказать не умеешь. Сейчас посмотрим, кто тут шестерка, а кто король…

– Русли! – задыхаясь от гнева, выкрикнул Барбур. – Взять его, гада!

Телохранитель оторвался от экрана, встал и с хрустом подвигал головой, разминая шею. Его квадратный мускулистый торс лоснился потными татуировками. Из телевизора послышался боевой клич кун-фу, и Русли удовлетворенно кивнул, словно отмечая отрадное соответствие своих действий данному киноэпизоду.

– Взять его! – повторил Барбур, указывая на Каца.

Русли шумно, по науке, выдохнул, затем плавно – тоже по науке – вдохнул и двинулся вперед, по-медвежьи воздев огромные лапы. Но он не успел добраться до цели, потому что навстречу, визжа и выплевывая ругательства, метнулся шпаненок Бенизри. Он набросился на Русли, как сумасшедшая крыса, – если, конечно, в природе существует крыса, достаточно безумная для того, чтобы меряться силой с пещерным медведем. Телохранитель отмахнулся и вдруг взвыл, схватившись за порезанное плечо; только теперь Призрак различил нож в левой руке у шпаненка. Тот отлетел к стене, но сразу вскочил. Кровь врага возбудила Бенизри; он яростно заверещал и атаковал снова, ощерившись и выставив перед собой короткое стальное лезвие, казавшееся естественным продолжением его опасной крысиной злобы.

Но теперь Русли отнесся к нападению с меньшим пренебрежением, чем прежде. Он перехватил атакующую руку, ловко вывернул ее и дернул вверх. Послышался страшный хруст ломающейся кости; Бенизри задушено пискнул и взлетел к потолку. Призрак успел разглядеть его растерянное лицо – в эту минуту паренек напоминал уже не крысу, а тощего беззащитного куренка. Русли взревел совсем как в телевизоре и с размаху впечатал свою жертву в бетонный пол комнаты. Заиграла музыка – происходящее настолько напоминало одновременно мелькающие на экране кадры из видеофильма, что казалось нереальным. Нереальная распростертая на полу тряпичная кукла, нереальное мокрое пятно под неестественно выкрученной головой, нереальная смерть.

Русли выругался и занялся раной на плече.

– Второй! – напомнил Барбур.

Русли снова выругался. Он явно утратил свое фирменное спокойствие, хотя рана выглядела пустяковой – глубокая царапина, не более того. Жизнь телохранителя протекала в постоянных заботах по сохранению и ублажению тела – прежде всего своего собственного, а потому любое повреждение охраняемого объекта неминуемо приводило Русли в ярость. Зарычав, он повернулся к Кацу. Тот уже стоял перед ним все с той же щелевидной ухмылкой на лице, опустив руки по швам и, как видно, заранее отказавшись от какого бы то ни было сопротивления.

– Ну? Теперь усек? – торжествующе крикнул Барбур. – Стал-быть, так…

Но он так и не закончил фразу – в воздухе мелькнула рука; Кац сделал шаг назад и замер, напряженно держа на отлете тонкую сверкающую полоску. Русли поднял ладони к шее, булькнул и вдруг упал на колени. На грудь его хлынула кровь – горло телохранителя было развалено напополам одним точным движением кацевской бритвы.

– Усек! – победно выкрикнул Кац.

Он вальяжно обошел коленопреклоненного Русли и толкнул его в спину. Тот рухнул ничком; ноги умирающего мелко подрагивали, вокруг тела расплывалась кровавая лужа. Барбур попятился, судорожно шаря обеими руками в карманах и за поясом.

– Чего потерял, босс? – поинтересовался Кац, даже не глядя в его сторону. – Не это?

Он полез под рубашку и выдернул оттуда пистолет.

– Ну и кто теперь шестерка?

Барбур молчал, съежившись у стены. Кац потрогал ногой неподвижное тело Бенизри.

– Отбегал свое, мой сладенький. А какой шустрый был… Вам, фраерам, до него как до неба. Кто теперь за это заплатит? – он резко повернулся и заговорил, переводя взгляд с Барбура на Призрака и обратно. – Ты?.. Ты?.. А лучше оба вместе. Прямо сейчас вас и сделаю. Бритовкой, вот этой. Только не быстро, как этого слона, а медленно, с удовольствием. Да я вас, гадов, на полоски порежу!

Кац не шутил – это было ясно по его глазам, пьяным от крови, уже пролитой, и той, которую он готовился пролить. Призрака тошнило, подламывались колени; он не смог бы бежать, даже если бы это имело смысл. Но какой смысл убегать, когда пуля все равно догонит? Он сполз по стене на пол.

– Правильно, – одобрил Кац. – И ты, утконос, тоже садись.

– Кончай, Кац… – начал было Барбур.

Но отморозок, не тратя слов, отмел его возражения выстрелом. Пуля шлепнулась в стену рядом с барбуровой головой; брызнула бетонная крошка. Барбур поспешно опустился рядом с Призраком, отер кровь с посеченной щеки.

– Сказано садись – значит, садись! – пронзительно завопил Кац. – Как ты мне надоел, сука!