О первых началах

Однако у нас принято связывать названное[843] с низшим чином умопостигаемого; умопостигаемое же есть составное единое и сущее, а рассматриваемое — это единое многое, а вовсе не единое сущее. Платон показал, что единое сущее есть беспредельное множество, а не только единое[844]. Настоящее же рассуждение опирается на понятие этого самого так называемого простого единого многого, а вовсе не единого сущего. В самом деле, единое одновременно отделено от сущности и связано с ней, более того, оно само является единичной сущностью, подобно тому как двояка и жизнь: одна — единичная, а другая — разделяющаяся, и двояк ум: один — это генада, а другой — сущностный эйдос[845]. А где могло бы находиться простое единое, выступающее как начало всех двойственных выходов за свои пределы: единичных и тех, которые в каком бы то ни было смысле называются сущностными?[846] Не правильнее ли говорить, что единое сущее, которое мы именуем объединенным, поскольку оно предшествует единому и сущему, будет самим простым единым? Ибо оно, пожалуй, будет единым по преимуществу, причем именно простым единым, несмотря на то что идет впереди единого и сущего. Действительно, единое и сущее в нем не противостоят друг другу — напротив, единое некоторым образом предшествует и разделению, и противопоставлению, и точно так же оно есть именно простое, поскольку не является ни сущностью, ни жизнью, ни умом. Да и как бы мог существовать предел у объединенного?[847] В самом деле, то, что не есть первое объединенное, не будет и просто объединенным. Если же нечто — это объединенное, то в том случае, когда единое на самом деле выступает в качестве того, что предшествует единому и сущему, каково объединенное, оно будет и единым. Тем не менее рассуждение подразумевает простое единое, которое есть всего лишь единое, а вовсе не единое сущее. Ведь простой ум — это первый ум, простая жизнь — это первая жизнь, а простая сущность — это первая сущность[848]. Следовательно, необходимо, чтобы первая генада не была сущностной, так же как жизненной и умной, а оказалась просто генадой, которая есть всего лишь генада, а не именно вот эта генада.

Впрочем, третье среди умопостигаемого, пожалуй, необходимо располагать именно в умопостигаемом, причем следует считать его низшим пределом умопостигаемого, а между ним и единичной сущностью помещать простое единое как первое и как простого бога, если уж, как говорят, единое и бог — это одно и то же[849]. Поскольку то, что стоит превыше, нельзя называть даже богами, оно-то и есть единое многое. Объединенное и единое многое сущее, идущее впереди и того и другого, было рассмотрено Парменидом; таково беспредельное множество, поскольку оно отделено от единого сущего[850]. О едином многом между тем сейчас говорится в другом смысле — в том, в котором о начале речь идет как о том, что происходит от начала[851], а о монаде — как о числе. Ведь по этой самой причине выход за названные пределы совершается как разделение, поскольку простое единое было многим, и на этом основании все, выходящее за свои пределы как собственное внутреннее множество в зачатке, порождает из самого себя внешнее множество.

Стало быть, в таком случае либо необходимо считать, что простое единое появляется на свет от какого-то объединенного, подобно тому как из определенной генады возникает простая сущность сущностной генады, либо следует располагать единое сущее словно бы, если позволено так выразиться, подле личины (άμφιπρόσοπον). Ведь при этом воспевается и предел умопостигаемых вещей, и исток умных, и потому в качестве истока того, что возникает вслед за ним, единое сущее оказывается единым многим в соотнесенности со следующим за ним, уничтожающим свое соединение и с единым и с сущим в ипостаси простого единого, а в качестве предела умопостигаемого будет чем-то объединенным и единым сущим многим, но не простым, а просто единым многим. Пожалуй, и к той и к другой гипотезе можно было бы прийти на основании свидетельств теологий, получив подтверждение второй в халдейской и орфической, а первой — в египетской и финикийской[852]. Итак, истину могли бы ведать лишь сами боги; нам же пока следует пребывать по этому поводу в недоумении, ибо соответствующие вопросы нам, пожалуй, стоит исследовать в дальнейшем.