О первых началах

Кроме того, сущее участвует во всех остальных родах, и наоборот, так что те отчетливо проявляются благодаря ему, так же как и оно благодаря им. Итак, разве оно действительно объединено? Ведь в таком случае обнаруживается, что само единое на деле не будет единым, поскольку оно причастно другому и обособлено от него. Впрочем, сущее стремится быть тем, что оно есть, в согласии с собственной явленной своеобразной природой. Потому-то оно и считается наилучшим по природе — в смысле наглядного представления вот этой природы, пребывающей всем, а вернее, стоящей превыше всего как единая причинствующая простота, несущая все. Стало быть, в таком случае сущее как объединенное, по справедливости, более всех родов будет наглядно представлять объединенное начало всех высших сущих как единое. И в то время как правильнее всего говорить о том, что начала охватывают все и являются всем, происходящим от них, оно разворачивается в согласии с иным своеобразием — как разделяющееся и пребывающее в покое. Ведь объединенное совершенство создало его отнюдь не как объединенное, логическое противоположное разделенному. В самом деле, при таком допущении оно будет не всесовершенным, а лишь превышающим то и другое, как и все, или, правильнее говоря, вобравшим в себя все, коль скоро предшествующее всему единое, со своей стороны, не будет тем, которое обособлено от всего остального, так же как и простым, отличным от составного, но окажется похитившим себя самое в горние выси[534] прежде всего — как составного, так и простого, и, разумеется, многого и противостоящего последнему единого.

Однако, поскольку мы не в состоянии связать со столь возвышенными вещами никакого понятия, мы имеем обыкновение указывать в применении к ним на что-то, в отношении чего мы это сделать можем, требуя в рассуждении прежде всего, чтобы наши мысли по поводу самодостаточности предполагаемых важнейших начал были недостойны их[535]. Значит, если единое является простым, то оно все равно таково именно как пребывающее среди родов и видов в качестве всего лишь своеобразия и — в смысле эйдоса — как эйдос блага, красоты или чего-нибудь еще.

Самое верное, что можно было бы утверждать,— это то, что объединенное в собственном смысле в отличие от сущего будет участвовать в <едином>[536], коль скоро участие в последнем будет создавать само объединенное, так же как участие во множестве — множественное. Если это так, то сущее окажется в первую очередь причастным многому и единому, причем в большей степени единому. И если бы откуда-то взялось смешанное и имелось бы такое наличное бытие, по причине которого существовал бы любой смешанный эйдос, то высшая степень такого смешанного была бы собственно объединенным. Да почему бы и не существовать просто смешанному — если имеются некоторые определенные смешанные вещи, например человек, конь и животное,— в качестве сущности, смешанной из родов, и, вообще говоря, составному эидосу, от которого происходит бытие всего остального составного?[537] Я говорю о смешанном и составном как о простом своеобразии вида или рода, которое могло бы, пожалуй, в противовес простоте как таковой, быть названо смешанностью. Впрочем, об этом позднее.

66. С трудом добравшись в рассуждении до этого начала, давайте признаемся самим себе в том, что бытие каждой вещи в действительности является сущим как сном[538], поскольку сущим оказывается не только сущее, но и любой другой род,— движение как движение, а покои как покой. Ведь каждое из них — это сущность, в отношении которой речь идет об энергии и силе; пожалуй, и та и другая происходят от сущности, а то, чем является каждая вещь,— это уже энергия как наличное бытие. В отношении всех их бытие в возможности идет впереди бытия в действительности, а не следует за ним, как это имеет место среди тех вещей, которые от менее совершенного состояния переходят к более совершенному. Итак, бытие в действительности для этих родов стремится наглядно представить уже собственное наличное бытие каждого из них, в соответствии с которым он возник.

Впереди же всех этих сущих идет само простое сущее, которое является также простой энергией. В самом деле, прежде всего оно установилось в качестве собственной энергии, как предшествующее себе — в качестве силы, и как, в свою очередь, идущее впереди последней — в качестве чистого наличного бытия, причем говорится это лишь с целью наглядно представить все названное, поскольку и наличное бытие, и сила, и энергия сосуществуют друг с другом, и именно такой оказывается сущность: динамическим и энергетическим наличным бытием, сущностью в действительности и вместе с энергией. Ибо как же иначе могло бы обнаружиться бытие в действительности, если не в качестве чего-то, уже сосуществующего с энергией, так же как бытие в возможности связано с некой силой? Следовательно, бытие в действительности сводится к тому самому, что действует в соответствии с ним и первым проявляет свою энергию.

7. Соотношение объединенного и единого сущего