О пьянстве

прохладно и темно

с ветерком
и я часто спал
там.
меня никогда не
беспокоили.

всякий раз, когда я возвращался в бар

после отсутствия
у них всегда там было одно и
то же:
«ты где это к черту
был? мы думали ты
помер!»

я был их барным придурком, я был им нужен

чтоб им самим было
лучше.
точно так же, порою, как мне требовалось то
кладбище.

то была еще одна

форма искусства.

если не везет с чем-то одним берешь и

пробуешь другое.

конечно, я тренировался с

формой пьянства
с 15
лет.

и в этой области тоже

была большая
конкуренция.
то был мир полный пьяниц и писателей и
пьяных писателей.

и поэтому

я стал голодающим пьянчугой а не голодающим
писателем.

лучшее в этом мгновенный

результат.
и я вскоре стал самым большим и
лучшим пьяницей в окру́ге а то и
может во всем
городе.

это уж точно к черту лучше, чем рассиживать и ждать

тех отказов от «Нью-Йоркца» и
«Атлантического ежемесячника»[102].

разумеется, я никогда всерьез не намеревался бросить

писательскую игру, мне просто хотелось дать ей
отстояться лет десять
прикидывая, что если я прославлюсь слишком рано
у меня не останется ничего на последний отрезок забега
как у меня есть сейчас, вот уж
спасибо,

ну и бухлишко тоже

конечно.