О праве войны и мира

Так называемое право на жизнь и смерть раба принадлежит господину в целях поддержания домашней власти, но последнюю нужно осуществлять, несомненно, с такой же добросовестностью, с какой осуществляется публичная власть. Это имел в виду Сенека, говоря: «В отношении раба необходимо иметь в виду не то, насколько тот в состоянии терпеть, а то, что тебе дозволяет природа справедливости и добра, повелевающая щадить даже пленников и людей, приобретенных за деньги» («О милосердии», кн. I, гл. 18). Он же в другом месте пишет: «Какое значение имеет то обстоятельство, какой кто-либо подчинен власти, если только она не ограничена?» («О благодеяниях», кн. III, гл. 18). Здесь он уподобляет подданного рабу и утверждает, что на разных основаниях по отношению к обоим дозволено одно и то же, это, конечно, весьма верно в части лишения жизни и того, что с ней связано. «Предки наши, – указывает Сенека[1439], – полагали, что наш дом есть небольшое государство» («Письма», XLIII). И Плиний замечает: «Для рабов дом есть как бы некое государство и гражданская община». Цензор Катон, по рассказу Плутарха, когда какой-нибудь раб совершал уголовное преступление, приводил наказание в исполнение только после его осуждения, причем по приговору других рабов. С этим необходимо сопоставить слова книги Иова (XXXI, 13 и сл.).

IV. И немилосердно наказывать

Но и в меньших наказаниях, например, в избиении рабов, следует придерживаться справедливости и даже милосердия. «Итак, не угнетай его, не повелевай им сурово»[1440], – говорит божественный закон о еврейском рабе, это ныне ввиду расширения понятия ближнего должно распространяться на всех рабов (Второзаконие, XV, 17, 45, 53). К процитированному месту дает такое пояснение Филон[1441]: «Рабы, хотя по своему состоянию они и ниже господ, по природе равны им; и в Законе Божием есть правило справедливости, предписывающее не то, что соответствует состоянию, но то, что сообразно природе. Оттого господам не следует пользоваться надменно своей властью над рабами, не следует тут проявлять гордость, беспечность и дикую жестокость. Это – проявление души не спокойной, а неуравновешенной (напрасно здесь вставили слово «безобидной»), свирепствующей тираническим господством над подвластными». «Разве справедливо, – спрашивает Сенека, – повелевать людьми с большей жестокостью и суровостью, нежели повелевают бессловесными животными? Ведь опытный конюх не раздражает лошадь, которую он объезжает, частыми ударами, ибо она станет пугливой и упрямой, если не успокоить ласковым поглаживанием». И далее еще: «Что может быть безрассуднее, чем вымещать свой гнев на вьючных животных и собаках, когда наихудшим является положение человека?»

Отсюда проистекает то, что по еврейскому закону не только за выбитый у раба или у рабыни глаз[1442], но даже за зуб, выбитый в виде оскорбления, полагается отпускать их на волю (Исход, XXI, 26, 27).

V. А также обременять чрезмерно тяжелыми работами

1. Но и услуг от рабов должно требовать с соблюдением меры[1443], а также необходима забота о сохранении здоровья рабов. Это среди прочего достигается еврейским законом через установление празднования субботы, благодаря чему рабам дается некоторый отдых от работы (Исход, XX, 10; XXIII, 12; Второзаконие, X, 14). И Послание К. Плиния к Паулину начинается так: «Я вижу, сколь кротко ты обращаешься с твоими слугами, тем откровеннее я признаюсь тебе, с какой снисходительностью я обхожусь со своими. В сердце моем всегда звучит стих Гомера: «К ним обращалось всегда его отцовское сердце», и название «отца семейства» мы даем господину».

2. В связи с тем же словом Сенека отмечает человечность древних: «Разве вы не видите, как предки наши устраняли всякую злостность из названия господ, всякое унижение из имени рабов Господина они называли «отцом семейства», рабов – «домочадцами» («Письма», XLVII)[1444]. Дион Прусийсмий в изображении наилучшего царя пишет: «Он столь мало пользовался именем господина в отношении «свободным людям, что воздерживался от этого даже по отношению к рабам».