О природе людей

Это и дало повод, некоторым буржуазным теоретикам, выдвинуть «теорию» исторического развития общества, как смену технологий производства. Первым обществом, согласно этой теории, было сельскохозяйственное, связанное с сельскохозяйственной технологией, его сменило индустриальное общество, а последнее развилось, в постиндустриальное общество, или иначе в общество информационных технологий. И благодаря информационным технологиям, якобы, и обеспечивается его высокий уровень материальной жизни, к чему собственно, и стремиться всякое общество, в своем историческом развитии, как к своей конечной цели, – к обществу потребления. А большей перспективы развития общества, чем возрастающее присвоение и потребление обособленным индивидом, буржуазия не видит.

Таким образом, причиной прикормленного и сытого положения западного общества, буржуазными идеологами объявляется высокая эффективность технологии его производства, а причиной бедности в прошлом, была якобы, неразвитые технологии сельскохозяйственного и индустриального общества. А нищета и неравенство, ни в прошлом, ни в современных странах, ни как не связана с капитализмом, и не имеет к нему, никакого отношения.

Наконец то, кажется, что в постиндустриальном обществе, свершилось то, о чём мечтали и чего добивались многие поколения обездоленных, а буржуа, поскольку наступила общественная идиллия, не опасаясь больше голодных бунтов, может успокоиться, и радоваться результатам своей деятельности.

Но, как это, ни странно, но особенно счастливых в «обществе потребления» не так уж и много, если вообще они есть, если не считать счастья потребления. А само «общество потребления» нравственно деградирует и распадается, а политической и экономической причиной этого явления, буржуазная наука не интересуется. Если учёная публика и интересуется судьбами народов в их прошлом, в настоящем, и в будущем, то в своём анализе, она использует всё что угодно, но только не экономические отношения.

Но что такое информационная технология. Значить ли это, что в обществе информационных технологий, теперь готовят суп, или варят сталь информацией или из информации. Нет, конечно. Технология была, есть и всегда будет определяться материальным содержанием самого вещества, и его свойствами.

Поводом, для этого «научного открытия», послужила возросшая производительность труда в производстве, связанная с новыми технологиями, и с широким внедрением вычислительных машин, позволивших автоматически решать не только теоретические, технические и производственные задачи, но и задач управления технологией производства. Вследствие чего сократилась необходимое рабочее время общества, а с этим, и необходимая численность рабочих в промышленности, и в сельском хозяйстве.

Но это не привело, к увеличению численности занятых свободным созидательным творчеством, в университетах, в лабораториях, и отражением своих чувств к открываемому миру, в искусстве, в своё удовольствие и на благо обществу, а к умножению торговцев, занятых предоставлением не прошеных услуг. Множатся конторы-офисы «рога и копыта», наполненные деятельными бездельниками, а властные коридоры, заселяются чиновниками, то ли контролирующими, то ли защищающими, друг друга.

Широкое введение вычислительной техники, в производственном и общественном управлении, создало видимость появления какой-то особой созидательной, деятельной активности, активности, на каком-то новом таинственно-мистическом информационном уровне; а в действительности, эта таинственность в увеличении число людей, занятых решаем задач, не имеющих какого-либо конечного общественного значения. Увеличилась бессодержательность общения – «информационный шум», и проблем в общественных отношениях, с ведением вычислительной техники, стало ещё больше.

Понятие «информация», употребляемый за пределами теории, и получивший широкое распространение, потеряло своё чёткое теоретическое значение, и используется наряду с другими научными понятиями тогда, когда нечего сказать по существу, а научность и важный вид необходимо поддерживать.

Язык политиков и социологов, насыщен не только понятиями, заимствованными из точных наук, и применяемых ними не к месту, но и собственными, социальное и политическое значение которых насколько размыто и туманно, что из их трудов и речей, трудно уяснить что-либо объективно определённое. Из речей экономистов, переполненных частными торговыми оборотами, уяснить, за исключением «заработка» банков, состояние экономики в её производительном, и натуральном измерении, невозможно.

Упоминать Маркса, среди учёной публики, считается неприличным. Во-первых, потому, что он устарел: если он и был в чём-то прав, так это относилось не к капитализму, а к «индустриальному обществу», а сейчас, «постиндустриальное», которое он предвидеть, и не сумел. А во-вторых, и это самое главное, он своей примитивной теорией, оправдывал и поддерживал бунтарей, – а это ужасно, не гуманно, и не цивилизовано. Нынешние, человеколюбивые социологи, заняты другим, – поисками гуманных, честных, буржуазных отношений.