О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников

Когда Евгений (теперь Ярославский) был архиепископом Псковским и посетил Святогорский монастырь, к нему внезапно явился с ярмарки Пушкин в одежде русского мужика, чем очень удивил преосвященного[820].

Обещая Киреевскому собранные им песни, Пушкин прибавил: «там есть одна моя, угадайте!» Но Киреевский думает, что он сказал это в шутку, ибо ничего поддельного не нашёл в песнях этих[821].

Покойница Екатерина Афанасьевна Протасова (мать Воейковой) рассказывала (как говорил мне Н. А. Елагин), что Пушкину вдруг вздумалось приволокнуться за женой Карамзина. Он даже написал ей любовную записку. Екатерина Андреевна, разумеется, показала её мужу Оба расхохотались и, призвавши Пушкина, стали делать ему серьёзные наставления. Всё это было так смешно и дало Пушкину такой удобный случай ближе узнать Карамзиных, что с тех пор он их полюбил, и они сблизились[822].

Накануне свадьбы Пушкин позвал своих приятелей на мальчишник, приглашал <особыми> записочками. Собралось обедать человек 10, в том числе были Нащокин, Языков, Баратынский, Варламов, кажется, Елагин (Алексей Андреевич) и пасынок его Иван Васильевич Киреевский. По свидетельству последнего, Пушкин был необыкновенно грустен, так что гостям даже было неловко. Он читал свои стихи Прощание с молодостью, которых после Киреевский не видал в печати. Пушкин уехал <перед> вечером к невесте. Но на другой день, на свадьбе, все любовались весёлостью и радостью поэта и его молодой супруги, которая была изумительно хороша[823].

В начале 1827 года Пушкин жил в Москве. Здесь на Масленице встретил его на Итальянском спектакле (в доме Апраксина, что теперь 2-й корпус) Вигель, потом он у него бывал в квартире Соболевского (Собачья площадка). Тогда в Москве читал лекции о Французской поэзии некто Decamp (обожатель В. Гюго и новейшей школы и отвергавший авторитеты Буало, Расина и проч.). Эти лекции читались в зале М. П. Солнцева, дяди Пушкина по Елизавете Львовне. Авдотья Петровна Елагина по знакомству с Декампом взяла билет и ездила слушать. В самую первую лекцию она встретила там Пушкина, который подсел к ней и во всё время чтения смеялся над бедным французом и притом почти вслух. Это совсем уронило лекции. Декамп принужден был не докончить курса, и после долго в этом упрекали Пушкина[824].

Примечания

Рассказы о Пушкине.— С. 49—54. 

От кн. Ек<атерины> Алекс<еевны> Долгорукой. Москва. 1859, 31 марта [825]

Любопытно происхождение тёщи Пушкина, Натальи Ивановны Гончаровой. Отец её Загряжский, богатый помещик и владелец села Ярополчи (Волокол. уезда), имел уже несколько человек детей, когда уехал один за границу и в Париже женился на одной француженке. С нею он прижил Наталью Ивановну, которая родилась в Париже. Через несколько времени Загряжский с новою женою и дочерью приехал прямо в деревню к прежней жене и детям. К удивлению, всё обошлось ладно, и обе жены очень подружились между собою, так что первая жена не отличала от своих детей Наталью Ивановну и дала ей долю в наследстве[826]. Сводная сестра Натальи Ивановны, Катерина Ивановна Загряжская, жила фрейлиной при дворе, куда поступила, вероятно, через знаменитую тётку свою Наталью Кириловну. Эта Катерина Ивановна впоследствии имела большое влияние на судьбу Пушкина[827]. В молодости Наталья Ивановна также являлась при дворе и по красоте своей была замешана в какую-то историю: в неё влюбился некто Охотников, в которого была влюблена императрица Елизавета Алексеевна, так что тут была ревность. Она же с Чарторижским Адамом, с позволения Александра. Сама Марья Антоновна <Нарышкина> рассказывала, что они вчетвером (Чарторижский, она, Александр и Елизавета) были в Кронштадте (отправлялось в Америку посольство). Александр так [не разобр. слово], что говорил, чтоб послать за деньгами и уехать жить частными людьми[828].

Наталья Ивановна была довольно умна и несколько начитана, но имела дурные, грубые манеры и какую-то пошлость в правилах. У неё было несколько человек сыновей и три дочери, Катерина, Александра и Наталья. В Ярополче было около двух тысяч душ, но, несмотря на то, у неё никогда не было денег и дела в вечном беспорядке. В Москве она жила почти бедно, и когда Пушкин приходил к ней в дом женихом, она всегда старалась выпроводить его до обеда или до завтрака. Дочерей своих бивала по щекам. На балы они иногда приезжали в изорванных башмаках и старых перчатках. Долгорукая помнит, как на одном балу Наталью Николаевну уводили в другую комнату и Долгорукая давала ей свои новые башмаки, потому что ей приходилось танцевать с Пушкиным.

Пушкин оставался женихом чуть ли не целый год до свадьбы[829]. Когда он жил в деревне, Наталья Ивановна не позволяла дочери самой писать к ней^{3} [sic!] письма, а приказывала ей писать всякую глупость и между прочим делать ему наставления, чтоб он соблюдал посты, молился Богу и пр. Наталья Николаевна плакала от этого.