О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века

В-третьих, имеющееся в «деле» распоряжение в Приказ Большого прихода «давати государева жалованья поденного корму сентября с 7 числа до государева указу протосингелу Иосифу прежнего (выделено Л. А. Тимошиной. – Б. Ф.] и с придачею по полтине на день, черному его дьякону Григорью прежнего ж и с придачею по гривне на день» свидетельствует, скорее, не о том, что «речь идет о жалованье, которое Иосиф вместе с дьяконом имел в приезд 1630 г.», а о том, «что Иосиф появился в Москве не в начале сентября 1632 г., а несколько ранее» (Рец. С. 586–587].

Все, таким образом, говорит в пользу того, что протосингел Иосиф живет в русской столице уже давно, он не приезжал сюда в третий раз, но находится в России, по-видимому, с 1630 г. И в самом деле, предпринятый рецензентом анализ большого «дела» из фонда 124 (On. 1. 1630 г. № 1] дает необходимые сведения. Прибывшие в Москву из Киева в апреле 1630 г. протосингел Иосиф, брат киевского митрополита Иова Андрей Борецкий, иеродьякон Иосифа Григорий и митрополичий слуга Федька имели к русскому правительству два важных поручения – о присылке больному Иову Борецкому путивльского лекаря Гаврилки и о даче милостыни киевскому митрополиту, печерскому архимандриту Петру Могиле и Межигорскому монастырю. Быстро решив все вопросы, царь и патриарх отправляют в Путивль за доктором Андрея Борецкого (5 мая он уже из Путивля был отпущен в Киев), а Иосиф и сопровождавшие его лица остаются в Москве (курсив наш. – Б. Ф.): 15 мая послана память в Приказ Новой чети о выдаче им поденного питья, «…у нас нет оснований, – пишет Л. А. Тимошина, – полагать, что (Иосиф) покинул столицу позднее, чтобы вернуться в сопровождении все того же Григория в сентябре 1632 г.» (Рец. С. 589–590).

Профессиональная, четкая, ясная работа с документами приводит опытного источниковеда к бесспорным заключениям, к опровержению нашего мнения относительно третьего посещения протосингелом Иосифом Москвы. Мы, однако, и на этот раз не согласимся с наблюдениями, рассуждениями и выводами рецензента.

1. Л. А. Тимошина права: подборка документов в интересующем нас столбце не соответствует обычному составу «дел о приезде» – здесь действительно нет ни отписки воевод с границы о приходе того или другого человека, ни расспросных записей на месте, а затем в Посольском приказе и проч. Но все дело в том, что перед нами – не подборка документов другого характера (как думает или пытается внушить читателю рецензент), а столбец, дошедший до нас с большими лакунами, претерпевший разрушения особенно в начальной и средней его части. В нем, как это понимала и сама Л. А. Тимошина, когда описывала «Дело о протосингеле Иосифе», недостает, например, челобитной протосингела (Рец. С. 566–567), а этой челобитной, совершенно ясно, должны были предшествовать и все другие необходимые в таких «делах» бумаги.

2. Как только мы перестанем фантазировать (с целью увести исследование на ложный путь) и поймем, что имеем в своем распоряжении обычное, только сильно пострадавшее от времени «дело о приезде», мы без труда объясним конкретный характер просьбы Иосифа о даче ему для проживания в Москве кельи Иоанникия Грека: с этим человеком, приехавшим в Москву в 1619 г. и скончавшимся здесь между 1631 – сентябрем 1632 г. (см.: Фонкич Б. Л. Иоанникий Грек (К истории греческой колонии в Москве в первой трети XVII в.} // ОФР. Вып. 10. 2006. С. 85—110], протосингел, несомненно, был хорошо знаком еще во время их жизни на Христианском Востоке (они являлись приближенными двух теснейшим образом сотрудничавших друг с другом на протяжении многих лет патриархов Кирилла Лукариса и Феофана Иерусалимского], а затем, разумеется, общался с ним в Москве.

3. Поняв, что перед нами – лишь часть, вероятно, значительного по объему «дела о приезде» протосингела Иосифа со своим иеродьяконом Григорием, мы легко объясним указание на размер прежнего поденного корма, дававшегося этим людям во время их предыдущего пребывания в Москве, т. е. в 1630 г.

Итак, если отказаться от гипертрофированного формализма при изучении источников и сделать вполне возможное предположение относительно «дела» № 2 как сильно искалеченного временем собрания документов об очередном приезде Иосифа в Россию, станет ясно, что протосингел в третий раз прибыл в Москву не позже 7 сентября 1632 г. и через две недели получил от царя и патриарха жалованную грамоту на организацию здесь греко-славянской школы (ибо разрешение начать преподавание детям греческого языка и грамматики и означает разрешение на организацию, создание такой школы, против чего прямо-таки с яростью восстает наш рецензент. – Рец. С. 590–591].