О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века

Поскольку данный опус Л. А. Тимошиной не является оригинальным ученым трудом, но лишь эпигонской реакцией на некоторые положения нашей работы, причем реакцией «заинтересованной», имеющей своей целью получить «нужные» выводы, нет никакого смысла тратить время на разбор ее якобы самостоятельно полученных результатов относительно текстов об Иоанно-Богословской школе в Син. 130. В свое время мы неспешно, тщательно, честно проделали свое исследование на основе самого сборника ГИМ, а также опираясь на всегда полезную в таких случаях полемику со специалистами, анализировавшими эти подлинные материалы. Обсуждать теперь все уже изучавшиеся нами вопросы имело бы смысл только с серьезными исследователями темы, а не с имитатором подобной работы. Однако, дабы не показалось, что мы просто отмахнулись от критики рецензента, остановимся на трактовке Л. А. Тимошиной некоторых вопросов и, тем самым, проясним ее позицию.

Как известно, до нас дошла подлинная грамота александрийского патриарха Паисия и антиохийского патриарха Макария на открытие греко-славянской школы в Бронной слободе – ГИМ. Син. грам. № 1235. Понимая, что наличие этого документа в Патриаршем архиве может свидетельствовать о его невыдаче просителям, а это, в свою очередь, ставит под сомнение факт основания «гимнасиона» Симеона Полоцкого, Л. А. Тимошина предлагает свое объяснение указанного факта (Рец. С. 644 след.]. Она приравнивает грамоту № 1235 к тем подлинным русским жалованным грамотам, которые выдавались в XVII в. греческим монастырям, а затем, по прошествии ряда лет, при следующем царе, обменивались в России на новые документы. Такое сопоставление было бы правомерным, если бы грамота № 1235 выдавалась за рубеж, а затем по какой-либо причине была возвращена в Москву. Но этот документ, во-первых, был составлен и написан для московской слободы, а во-вторых, не являлся грамотой, подлежавшей со временем возвращению властям для обмена. Следовательно, сопоставление Л. А. Тимошиной ничего не объясняет.

Однако рецензент не хочет отступать и находит такое «решение», которое, как ей кажется, может все поставить на свои места. Л. А. Тимошина полагает, что грамота восточных патриархов, выданная Иоанно-Богословской церкви, не удовлетворила прихожан, потому что оказалась недействительным документом с точки зрения канонического права: «…с точки зрения канонического права вопросами внутрицерковной жизни, а именно им и посвящена грамота восточных патриархов, ведал епархиальный архиерей, и вмешательство в дела чужой епархии являлось серьезным нарушением предписаний церковного устройства» (Рец. С. 647). Не желая открывать свое училище на основе такого «незаконного» документа, прихожане обратились к московскому патриарху Иоасафу, продемонстрировали ему грамоту Паисия и Макария с одобрением их инициативы и просили новый, «правильный» документ, который и был им выдан за подписями всех трех патриархов. Грамота же № 1235 за ненадобностью была возвращена в патриаршее ведомство, откуда позже попала в Синодальную библиотеку (Там же).

Когда читаешь такие объяснения, то кажется, что имеешь дело не с историком-профессионалом, архивистом, источниковедом, специалистом по истории России XVII в., а с дилетантом, каких сегодня развелось великое множество, – все они заняты непрерывными «открытиями» и «исправлениями» нашей науки. Л. А. Тимошина всерьез рассуждает о грамоте № 1235 как о канонически не имевшем силы документе и разъясняет каноническую неверность поступков восточных патриархов, не зная при этом даже титула александрийского патриарха Паисия, подписавшего вместе с Макарием Антиохийским разрешение на открытие школы в Бронной слободе. Между тем, он гласит: «Паисий милостию божией папа и патриарх великого града Александрии и судья Вселенной» (курсив наш. – Б. Ф.). Это означает, что александрийский патриарх является блюстителем канонов Восточной церкви. Рецензент, видимо, полагает, что «главный правовед» Православной церкви (к которой, естественно, принадлежит и Московский патриархат), возглавлявший Московский собор 1666–1667 гг. и своими (в значительной мере) усилиями вернувший Русскую церковь после восьмилетнего кризиса на путь нормального развития, составлял у нас документы, не понимая их соответствия канонам и тем самым (может быть, сознательно?] нарушая прерогативы московского патриарха. А вот прихожане маленькой московской церкви это поняли и исправили ситуацию! Вот это и разъяснила нам со всей силой своего убеждения Л. А. Тимошина. Правда, учесть существовавшую тогда, в период решения «Дела патриарха Никона», историческую ситуацию, факты и значение деятельности в России в тот момент восточных патриархов, отношение к их трудам в Москве царя Алексея Михайловича и многое другое она так и не сумела.