О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

Сегодня Покров. Небо заволочено. Но сухо. Двор почти гол, лишь на берёзке перед окном держатся червлёные листочки. Плюс 6.

В воскресенье, 7-го, ездил к Щекастику в «Берёзки». Нагулялись досыта. Ходили в Троицкое. После собрания Фомин явно потеплел ко мне, назвал «корифеем» и подписал командировку в Тбилиси – билет уже на руках, рейс 923.

В альманахе библиофила натолкнулся на историю русских календарей. Каких только календарей не выпускали, но мой особый – Календарь одинокого человека (история, искусство, политика, литература, философия, жизнь). Собиратели счастливейшие из людей, считал великий Гёте.

21 октября

Завтра лететь в Тбилиси, и – никакого желания. Знакомая песня. Собраны все подарки и гостинцы, включая коробки конфет и финский сервелат. Читал в дневнике первое посещение Тбилиси в 1971 году и от души смеялся. Молодец, оставил на память кусок жизни… На работе исполнял обязанности уехавшего главного редактора и читал все материалы в номер – какая муть!

Тбилиси-84

На проспекте Руставели

Сто платанов встали в ряд.
На проспекте Руставели
Грустных слов не говорят…

Белла Ахмадулина

Тбилиси, 22–30 октября. Командировка от «СПК» с посещением родственников Ще. Слоёный пирожок: работа и в гостях, служба и дружба. Запутанный психологический фон. Мотание по районам, везде банкеты, непривычная еда. Контакты, разговоры, тосты – всё это изрядно утомило меня, и я вернулся домой изрядно утомлённый.

В Ту-154 пытался учить грузинский: доброе утро – дила мшвидобиса, благодарю – гмадлобт, сколько стоит? – ра гирс и т. д.

И вот Тбилиси. Ламазио – красиво. Воздух в сравнении с Москвой тёплый и бархатистый. Первый встречающий: «едем завтракать».

– Что будете пить? Коньяк, водку, шампанское?

– Только сухое.

«Вино моё, я твой заблудший князь…» – признавалась Ахмадулина. И она же: «Никто не живёт в такой близости от песни, как грузины…» И действительно, в любом ресторане, духане, кафе поют. После завтрака везут в гостиницу на Руставели – в «Тбилиси» (бывший «Мажестик»). Далее по моей просьбе отвозят на Мцхетскую улицу, к дому, где живёт семья Левана Ильича Харашвили, отца Ще. И сразу сонм улыбающихся и голосящих родственников. Собралось человек 20. И застолье. Тосты косяком, цветастые, как русские сарафаны, и узорчатые, как персидские ковры.

23 октября

Рабочий день. В Цекавшири, в республиканском потребсоюзе намечается маршрут поездок. Первый автонабег в Мцхету. И конечно, храм Светицховели, XI век. Аскетическая красота. Могилы грузинских царей. Осенью 1839 года в Мцхете был Лермонтов и здесь услышал рассказ, который лёг в основу поэмы «Мцыри»…

Я знал одной лишь думы власть,
Одну – но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла…

Под вечер объявился на Мцхетской, где Русико поставила вопрос ребром: «Ты наш или не наш?!» А после ужина Русико докладывала, звоня в Москву, Ще: «Он ничего не ест. Я не знаю, что с ним делать?..» В итоге мне пришлось покинуть гостиницу и перебраться в качестве почётного гостя в дом Левана Ильича.

24 октября

Поездка в Гори, на родину вождя. В Гори высится единственная уцелевшая после ХХ съезда статуя Сталина. Под мрамор и стекло подведены две комнатки, где родился и провёл детство тиран и диктатор Иосиф. Предельно скромная обстановка: стол, шкафчик, самовар, латунная лампа, сундучок, табуретки. Музей-домик был открыт в 1937 году, в год смерти матери Сталина. А рядом высится величественное здание музея, возведённого уже в 1957-м. Музей открыли, а проспект о нём издать запретили…

Молодой Коба писал романтические стихи, типа:

Раскрылся розовый бутон,
Прильнул к фиалке голубой…

В музее поразила фотография 1926 года: Сталин, Орджоникидзе, Микоян, отчаянно молодые, полные пыла и революционных преобразований, ещё несведущие своей дальнейшей судьбы… После музея – банкет. Слава богу, что обошлось без песен. Тосты были, а песен не пели – ни Михаила Исаковского: «О самом родном и любимом – / О Сталине песню споём!» Ни Алексея Суркова: «С песнями, борясь и побеждая, / Наш народ за Сталиным идёт». Ни других. Мне подарили портрет Сталина, который я благополучно забыл потом в машине. И прощай, Гори!..

25 октября

Поездка в Сагареджо. Если Мцхета – Западная Грузия, то Сагареджо – Восточная. Восточные грузины – карталинцы, кахетинцы. По приезде знакомлюсь с торговыми точками, в том числе и с книжным магазином, там мне торжественно дарят книгу «Витязь в тигровой шкуре»… После осмотра, разумеется, банкет с бесчисленными тостами: за детей, за родителей, за женщин, за любовь, за мир, за дружбу и бог знает ещё за что… В какой-то момент сидящие забыли про гостя и перешли на родной язык, грузинский клёкот и сплошные восклицания: «Хо!» и «Ки!».

26 октября