О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

Жизнь продолжается. Были в гостях у Линских, Боречка с гордостью показал, как он обделывает антресоль, сказав: «Я не спешу, закончу к апрелю… Приходишь домой – есть цель…» Всё правильно, должна быть цель: у кого бутылка, у кого календарь, у кого антресоль и т. д. С целью легче жить… Сыграли в блиц, проиграл 1,5:3,5. Надо признать, что Боречка в шахматах сильнее меня. Я ведь играю редко, эпизодически…

На работе фокусы: то Фомин в приказе ущучил меня, это было 14 марта, а сейчас, 19 ноября, поощрил своим приказом: «Редактор отдела Ю.Н. Безелянский проявляет в работе большое трудолюбие, творческий поиск и чувство ответственности. В последнее время организованы высококачественные материалы…» Далее в приказе отмечены, какие именно. А в итоге благодарность и премия в 50 рублей. Что сказать? «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь…» (так, кажется, у классика). После приказа в глазах женской части редакции читалось: везунчик, фаворит. Я уже был фаворитом при Банане, и чем это кончилось на радио…

Приказ приказом, а Фомин остаётся Фоминым: и скривился по поводу подготовленной мной статьи работника журнала «Охота и рыболовство» о положении амурского тигра в Приморье. Вроде бы интересно, но последовала кривая усмешка шефа. Я ответил стихами:

Амурский тигр пытался забрести
В журнал, чтоб порезвиться вволю,
Но остановлен был на полпути
Редакторской железной волей.
В итоге ус безжизненно повис.
Ах, бедный тигр: Фомин его загрыз.

Из культурной сферы можно отметить многосерийный фильм Швейцера «Мёртвые души». Прекрасно сыграли Чурикова и Федосеева-Шукшина. И книгу воспоминаний Светланы Аллилуевой. Находка для Календаря…

1 декабря

Первый день зимы: после морозов вдруг оттепель +3. На работе диспансеризация. Пожаловался на ухудшающееся зрение и спросил врача: «А что-нибудь помогает?» В ответ мрачно: «Ничего не помогает». На работе в «СПК» и в «Ревью» идут бои за смещение начальников. Что-то вроде какой-то забавы, для взбадривания жизни. Маленькие коллективы, а дрязги большие.

Удивила признанием Ще. Она сказала, что в начале нашего знакомства она гордилась своим университетским образованием, а потом я, по её мнению, как ракета, умчался вперёд: «Я даже не заметила, как это произошло», – призналась Ще.

9 декабря

Читая письма Михаила Булгакова (1921, Москва), натолкнулся на строки: «…бегаешь как собака, а питаешься только картошкой…»

Дома уныние, недомогает В.П., Соня Лежебокович, то бишь Ще, не в тарелке. У меня насморок. Тёмные дни. Унылая, серая полоса. Россия… А в «Утренней почте» по ТВ шоколадная взбивалочка из Ямайки: скачет и поёт, волны энергии…

16 декабря

У Ще много разных занятий (помимо хозяйства, книги, немецкий язык, «крыжанье» Календаря), но есть и удивительные заботы и проблемы, вдруг меня тормошит: «В чём мне сидеть в президиуме?» То бишь на работе, на собрании. Ну, прямо:

Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня…

Ну, а я 10-го в гололёд поехал в ЦК ВЛКСМ на встречу с молодыми кооператорами – делегатами съезда кооперации. Почти все, как одна: грудастые передовички. Вёл с ними беседу, а одна, Катя Тищенко, мастер бараночного цеха из Белгородской области, уверенно говорила о своих достижениях, а потом вдруг: «А вот ребят потянуло на Запад». Как это? – спрашиваю я. «Ну, в музыку, джинсы одевают, побрякушки всякие…»

С 11 по 14 декабря – работа в пресс-центре съезда, в Большом Кремлёвском дворце, в зале, который строил архитектор Тон во времена Николая I. Георгиевский, Владимирский залы, Грановитая палата – всё в золотом великолепии. А можно оценить и иначе: роскошь вопиющая, можно сказать, агрессивная. Вот мы, цари, такие, а ты – ничтожный маленький человечишко, падай на колени и молись на нас…

В поддам рассказ Ще об одном из подразделений НИИ жилище в Лобне: нет туалетов. Мужчины ходят к стенке, а для женщин предназначено ведро. Ну, а в Кремлёвском дворце белоснежные ватерклозеты да ещё с мягкой туалетной бумагой. И всюду так: два мира – два Шапиро!..

Да, ещё такая подробность. Проход в Кремль через Спасские ворота. Милиционеры-охранники внимательно проверяют пропуска и документы, особое пристрастие они ощущают, просматривая мои бумаги: вроде бы всё правильно, но по запаху чувствуют: чужой. И пропускают с большим сожалением…