О старых людях, о том, что проходит мимо

– А когда вернется Отилия?

– Она может уже сегодня вечером сесть на ночной паром.

– Да, пусть она так и поступит. Она всегда догадывалась, обо всем догадывалась. Она очень любила господина Такму, а он ее.

– Мне пора, Харольд. Ты сообщишь доктору Рулофсу?

– Да, конечно. Если я чем-то еще могу тебе помочь…

– Спасибо.

– Давай сегодня встретимся у maman. Надо постараться предупредить всех родственников, чтобы ей не говорили ни слова, от нее надо скрыть… Удар будет для нее смертельным.

А Харольд подумал: когда она умрет… Это пройдет навсегда; но убивать ее нельзя.

Выходя из кабинета, Стейн встретил в коридоре Ину. Она видела в окно, что он пришел, и, умирая от любопытства, о чем это они разговаривают с ее отцом, пробралась наверх и кое-что сумела услышать.

– Здравствуйте, Стейн, – сказал она; она не называла его «дядей» из-за слишком маленькой разницы в возрасте. – Что-нибудь случилось?

Она уже все знала.

– Умер господин Такма.

– Ина, – сказал Харольд Деркс. – Не вздумай ничего говорить grand-maman. Мы хотим от нее скрыть. Для нее это будет такой удар, что она не переживет…

– Хорошо, – сказала Ина, – grand-maman мы ничего не скажем. Господин Такма был богат, да ведь? И все наследство наверняка достанется Элли…

– Не знаю, – сказал Стейн. – Наверное…

– И Лот с Элли разом разбогатеют…

– Ина, помни, о чем я тебя попросил, ладно? – сказал ее отец.

Он попрощался со Стейном и сразу же пошел к доктору Рулофсу.

– Он умер сегодня ночью? – спросила Ина.

Стейн рассказал ей все обстоятельства. Сообщил также, что послал телеграммы Лоту и своей жене, тетушке Отилии…

– А почему тетушке Отилии? – спросила Ина.

– Потому что… – Стейн не знал, что сказать. – Будет лучше, если она приедет на похороны.

Ина поняла. Тетушка Отилия – дочь господина Такмы, ей тоже достанется часть наследства.

– Как вы думаете, какое наследство оставил господин Такма? Не знаете? Ах, мне, конечно, нет никакого дела… Чужие деньги… le moindre de mes soucis. Стейн, вы не находите, что рара в последнее время какой-то подавленный? Он стал таким после приезда дяди Даана… Стейн, а вы не знаете, почему дядя Даан вернулся в Голландию?

Ина изнывала от любопытства и никак не могла его удовлетворить. Это чувство жгучего голода не оставляло ее уже несколько недель, но она не знала, к кому обратиться. В последнее время она даже стала хуже спать. Попыталась еще разок поговорить с тетушкой Стефанией, но та отрезала, что ни о чем не желает знать, потому что не хочет слышать о грехе и вещах неподобающих, и даже если речь идет о ее собственной матери, ее это не касается. Все это путь в Ад, подстерегающий человека на каждом шагу. После тетушкиной проповеди Ина поняла, что больше она от нее ничего не добьется, что тетушка не поделится с ней даже смутными воспоминаниями, возможно, мелькнувшими перед ее мысленным взором… Что же случилось, что же случилось, о чем рара знал уже шестьдесят лет, а дядя Даан узнал лишь недавно и тотчас приехал в Голландию…? Ах, к кому же обратиться с этим вопросом?

Нет, Стейн был не в курсе дела и удивился ее вопросу, думая, что Даан, как всегда, приехал по делам, которые вел вместе с Харольдом. И Стейн ушел, чтобы предупредить Стефанию, Антона, Даана и Флор и молодых Ван Велли, чтобы при grand-maman никто ни словом не обмолвился о смерти господина Такмы. И все пообещали ему это, единодушно желая оградить maman от известия о смерти человека, к которому она много лет питала глубокое расположение и который почти каждый день сидел напротив нее в кресле у окна. И Стейн договорился со всеми: все будут говорить, что господин Такма заболел и не выходит из дому… и будут тянуть и тянуть время, хотя скрывать правду будет все труднее и труднее. А потом Стейн пошел к танте Адели, которая сказала ему:

– Стейн, давай немножко приберем бумаги в кабинете у господина Такмы. А то такой беспорядок… все раскидано так же, как он оставил.

– Лучше подождать, пока приедут Лот и Элли, – сказал Стейн. – Просто запрем комнату на ключ. Можно не опечатывать. Я уже поговорил с нотариусом…

Он ушел, и танте Адель осталась одна в большом доме с опущенными шторами. Grand-maman, сидящую у своего окна в доме на Нассаулаан, так близко отсюда, навещают только дети и внуки: она ни о чем не узнает. Похороны будут в понедельник… Элли с Лотом приедут самое раннее в среду. Как им не повезло, бедным детям, что придется прервать итальянскую поездку. Но Элли – официально – единственная близкая родственница, к тому же его наследница…