О, суббота !

- Моня, Гришенька, совсем старик. Ты, наверное, не узнаешь его, он еле ходит, твой брат, еле-еле. Что же он, потащится в такую даль? Клара лежит, больна. Клара, ты помнишь, он ухаживал за дочкой Гутника? Ах, нет, ты ничего не знаешь... Он женился с большим трудом на дочери кондитера, какого-то вашего дальнего родственника, не знаешь? Ну, неважно. У Мони с Кларой дочь Гута, живет в Кишиневе, крупный специалист по консервированию фруктов. К Мо-не мы пойдем. А к Зюне... С Зюней я даже не знаю как. У Зюни сын в Москве, большая умница, и он пишет во всех документах - у военных особые документы, понятно,так он пишет, что у него нет родственников за границей. Ты же пропал, как умер! Зюня был бы счастлив увидеться с тобой! Но он должен посоветоваться с сыном. Ты ведь еще приедешь? Я не права?.. Зюня очень хорошо устроен, у него отдельная квартира в Аркадии, в новом доме, все удобства. И дача неплохая, я там не была, не видела, но слышала, что неплохая. У него хорошая пенсия, но он с удовольствием прирабатывает. Он делает зубы. Его жену зовут Соня, интересная женщина. У них дом-полная чаша...

Официантка принесла графинчик с коньяком и горячее. Но вместо бифштекса с луком им приготовили бифштекс с яйцом, что Марии Исааковне представилось трогательным сюрпризом, а Гриша отодвинул тарелку. Гриша сказал официантке, что он заказывал бифштекс с луком и на свои деньги желает получить то, что заказывал, а если официантка не понимает по-русски, он может сказать ей по-турепки или по-французски, или по-гречески, или по-евпейски, или по-английски в крайнем случае. Официантка смотрела вбок, и было просто стыдно за Гришины капризы. Для первого раза Мария Исааковна решила промолчать, хотя следовало вернуть официантку с тарелками и сказать Грише: "Не строй из себя!"

- Откуда ты знаешь столько языков? Или ты пошутил?

- О Маруся! Я жил в Турции, потом в Греции, я учился в Париже, делаю бизнес в Америке!

- Ты прямо коммивояжер!

- Я видел свет, моя Манечка, я видел свет! Я был в Италии, я был в Голландии, меня можно было встретить на улицах Лондона!

- Что ты там делал, во всех странах?

- Везде много дел, моя Манечка! В Италии я смотрел древности, в Лондоне покупал старинные монеты-я нумизмат, у меня известная коллекция! В Голландии, если не удивишься, покупал евреев!

- Что значит покупал?

- Я выкупал евреев из концлагеря, Манечка.

- Их продавали?

- Конечно, немцам было интересно заработать доллары. Ой, Манечка, это всем так известно, что даже скучно говорить!

- Подожди, подожди, Гришенька! Ты хочешь сказать, что немцы продавали тебе евреев?

- Это было сложное и опасное дело, мне помогали голландские рыбаки.

- И почем, Гришенька?

- Гроши, Маруся, сущая мелочь! Последней я купил молодую женщину с грудной девочкой, эту девочку не так давно венчали, я был на свадьбе. А двух детей, двух маленьких умирающих лягушат мой связной дал мне бесплатно, я думаю, он имел неплохие комиссионные. И теперь у меня, Манечка, взрослый сын и взрослая дочь.

- Ты не женат, Гришенька?

- Женат, Манечка. Но других детей у нас с Нэнси нет. Мою жену зовут Нэнси, по-русски Нина.

"Казалось бы,- нервничала Мария Исааковна,- так просто снять яичницу и положить лук, как просит Гриша".

- О чем ты задумалась, Манечка?

- Я думаю, на кухне какая-то неприятность, иначе принесли бы уже давно... Напрасно ты рассердился-с яйцом тоже вкусно...

- Чепуха! Они должны как следует прожарить натуральный кусок мяса. С луком будет хорошее мясо, куском, с кровью, а не та котлета, которую я отправил им обратно.

- Не знаю, может быть... Я не хожу по ресторанам.

- Я терпеть не могу котлет!

- Ты не пробовал моих, Гришенька.

- Да, наверное, так!.. Давай выпьем немножко, а? Гриша налил коньяк в зеленые рюмочки.

- За нашу встречу, Марусенька!

- За нашу встречу, Гриша!

Мария Исааковна проглотила никогда ранее не пробованное питье, подышала ртом, чтобы вернуть горлу прохладу, и, не столько довольная новым впечатлением, сколько своей храбростью, морщась, произнесла:

- Очень вкусно!

А на эстраде уже собирались оркестранты - молодые люди в белых рубашках и одинаковых галстуках, народу за столиками прибавилось, центральные люстры погасли, но зажглись боковые плафоны.

- Я очень рада тебе, Гришенька. Я ведь всегда знала, что мы с тобой встретимся. Что бы ни случилось, как бы плохо мне ни было, я утешала себя тем, что впереди у меня наша встреча.

Оркестр заиграл, на эстраду вышла девочка в голубом платье и запела "Каштаны, каштаны!..". Она, видно, весь день пеклась на пляже, у нее до яркой красноты обожглись на солнце плечи, руки и лицо, весело злое и знакомое. "Каштаны, каштаны!.." Красные коленки и низ платьица покачивались почти над самым их столиком.

- Как ты пережила войну, детка?

- Как все...