О том, почему с нами происходят «случайные» события. Таинственное и непостижимое действие Промысла Божия в окружающем нас мире и в жизни каждого чело

Всякое случайное событие с явно выраженным преднамеренным приспособлением случайности или ряда случайностей к известному сложному факту мы в праве считать фактическим доказательством Божественного Промышления. Отсюда и сам исторический факт во всем его объеме, как направляемый и окончательно определяемый в своем характере случаем, мы должны считать актом Божественного Промышления. А тогда соединение случайного с необходимым должно будет считать преднамеренным актом какого-либо деятеля, и если этих деятелей нельзя указать в окружающей действительности, то необходимо отнести к Высшему Существу — Богу. Между тем, несомненно, случай в каждом крупном историческом событии (не говоря уже о мелких всегда играет весьма важную роль.

Важность случая особенно ярко сказывается в напряженные моменты исторической жизни. В истории бывает немало обстоятельств, где исход событий с одинаковой легкостью может направляться то в эту, то в ту, совершенно противоположную, сторону. Факторы, образующие такой двусторонний процесс, обладают одинаковой силой. Поэтому-то, они до известного момента находятся в равновесии и выводятся из этого неопределенного положения случайным воздействием. Бывают такие минуты исторической жизни, когда судьба известного народа, а иногда и всего мира, висела, так сказать, на волоске. Достаточно было самого небольшого влияния со стороны случайного обстоятельства, и тогда вся история пошла бы в другом направлении, чем это случилось на самом деле.

Вспомним, например, историю смутного времени в нашем отечестве. Наша государственность тогда была так расшатана, что не только Польша, но небольшие польские банды безнаказанно грабили и разоряли наше отечество, и Польше ничего не стоило подчинить себе Россию. Тогда, несомненно, русская история развилась бы совершенно по иной логике. Но поляки пропустили удобный момент захвата русской земли. Восстала вся земля на защиту православной веры и русской государственности, дотоле всегда защищавшей и веру и землю. И русская история снова потекла по старому руслу под тремя своими знаменами: православия, самодержавия и народности. И это вмешательство общественного элемента в борьбу за Церковь и государство не было явлением необходимым, вытекавшим из самого процесса прежней исторической жизни. Народный дух не есть что-либо самобытно-активное. Напротив, он всегда нуждается в руководительстве и объединении своих инстинктивных стремлений. Без этой объединяющей и руководящей силы самая бодрая и светлая народность падает в борьбе с более или менее организованным государственным строем. В данном событии русский народ объединился под знаменем не служилых людей, которых дотоле выставляла Русь в качестве защитников своей гражданской самостоятельности, а под водительством простого гражданина Козьмы Минина. Появление такого защитника было, следовательно, не обычным, а случайным делом. Не случись такого вождя-инициатора, и иноземная интрига, вероятно, восторжествовала бы, несмотря на высокий подъем религиозно-патриотических чувств. Завоевание такой крупной политической единицы, как Россия с ее своеобразным развитием и отношением к другим национальностям, совершенное нацией как раз с противоположными идеалами, понятное дело, создало бы и историю совсем иную, чем это случилось в действительности.

Но случается и наоборот. Направление исторического процесса, по-видимому, принимает определенный и твердый характер. Естественно ожидать, что дальнейший ход событий определится именно природой этого процесса. Но часто в самую решительную минуту, за которой должно следовать торжество, полное развитие и реализация намеченных предыдущим ходом событий, процесс нарушается действием посторонней и, следовательно, случайной силы. Вследствие этого не осуществляется множество таких событий, которые без вторжения случайности непременно произошли бы.

Могущество римлян, например, сильно было расшатано в борьбе с карфагенянами. Карфагенская знать сознавала всю пользу завоевания Рима и, несмотря на свою ненависть к Ганнибалу, снабдила его широкими военными полномочиями. И вот, в самый решительный момент борьбы, когда великому полководцу требовалось немного помощи, карфагенские сенаторы бросили своего вождя на произвол судьбы. Не будь этого непонятного партийного ослепления, не выразись оно именно в этот решительный момент (что произошло совершенно случайно: до этого карфагеняне поддерживали своего полководца), Рим погиб бы, и вся история развилась бы совершенно иначе. Вместо народа цивилизатора, на историческую арену выдвинулся бы народ-варвар с его грубо-чувственными вкусами и материальной культурой. А так как римский народ играл значительную роль в подготавливании великого исторического явления христианства и немало содействовал ему в его распространении, то победа римлян над Ганнибалом возвышается до степени всемирно-исторического акта: при поражении римлян история пошла бы очевидно, совершенно иным путем.