О времени и о себе

Дома, аккуратно переписав заявление, я начал думать, относить его в Мосгорсуд или нет, есть ли у меня шансы или нет. А потом всё-таки решил отнести — чем чёрт не шутит, мало ли что может произойти, всё может случиться. В суде мне объяснили, что рассмотрение моей жалобы — дело нескорое, что придётся ждать, может быть, несколько месяцев. И я, уже в должности инженера-конструктора 1 категории, начал ждать. Слушание моего дела состоялось спустя четыре месяца. Я был приглашён на слушание судебной повесткой, приехал, осмотрел зал заседаний, увидел юриста НПО и сел подальше от него. Было зачитано моё заявление с обжалованием решения Ждановского районного суда. Затем выступил юрист НПО и поддержал это решение. После этого слово было предоставлено прокурору. Им оказалась женщина небольшого роста, средних лет. Говорила она, неожиданно для меня, громким и резким голосом. В вводной части своей речи она кратко напомнила существо вопроса. А потом, когда она сказала, что переходит к своему мнению по этому делу, я подумал, что сейчас повторится то, что было в районном суде. Я слушал и не верил своим ушам. Прокурор сказала, что по её мнению руководство НПО совершенно безосновательно устроило расправу над своим сотрудником, не совершившим никаких незаконных действий. Ни в одном гражданском или уголовном кодексе нет статьи, говорящей, что за подачу заявления на выезд из страны руководство организации имеет право понижать его в должности и урезать его заработную плату. Поэтому она просила Мосгорсуд удовлетворить жалобу гражданина Нисмана, вернуть его на прежде занимаемую должность, восстановить его прежнюю заработную плату и компенсировать разницу в заработной плате за прошедшие четыре месяца. Суд удалился на совещание, а я сидел ни жив, ни мёртв, ожидая его решение. Сколько времени прошло, я не помню. Помню только, что судья зачитала решение, в котором повторялось всё, о чём просила прокурор. Мне сказали, что решение суда я могу получить через неделю. Домой я летел на крыльях, чтобы рассказать об этом Люде. На следующий день, придя на работу, я увидел на доске объявлений приказ об увольнении юриста НПО.

Казалось бы, всё хорошо! И должность прежняя, и оклад-жалование прежний, и потерянные деньги получил. Правда, прежних сотрудников в отдел не вернули, сказали, что они уже выполняют другую работу. Вроде бы всё хорошо, но каким-то десятым чувством я чувствовал приближение чего-то нехорошего. К сожалению, я не ошибся. Генеральный директор не мог простить мне то, что он проиграл суд. И теперь он решил действовать наверняка. Через пару месяцев по его указанию была организована аттестационная комиссия для проверки соответствия руководящих сотрудников НПО занимаемой ими должности. Тогда я подумал, да и сейчас думаю также, что комиссия эта была образована специально для меня. Почему? Да потому что в результате работы комиссии все прошедшие через неё сотрудники соответствовали своим должностям. Все, кроме одного. И этим одним был, конечно, я. Назначенные генеральным члены комиссии решили, что, так как у меня нет подчинённых, я не могу выполнять работу, соответствующую должности главного конструктора проекта и должен быть переведён на более низкую должность. К моему удивлению, голосование за это решение не было единогласным. Два члена комиссии оказались недостаточно послушными, тем более, что голосование было тайным. Итак я снова, уже в третий раз, оказался инженером-конструктором 1 категории с соответствующим окладом.

А ответа из ОВИРа на наше заявление всё не было. По существующим тогда нормам ОВИР должен был отвечать на такие заявления не дольше, чем через два месяца. Мы ждали ответа уже больше двух лет, и наконец, ответ пришёл. Это был отказ. Но не музыкальный, трудно было нам отказать из-за отсутствия мотивов воссоединения, так как меня приглашал мой брат. Поэтому отказ был объяснён тем, что мой отъезд «Противоречит интересам государства в настоящее время». Спустя какое-то время, я начал даже гордиться формулировкой этого отказа. А тогда было не до гордости. Семье из четырёх человек трудно было жить на половину моей бывшей зарплаты и пенсии Людиной мамы.

Надо было как-то подрабатывать. А как? Я начал выполнять контрольные работы и курсовые проекты для студентов-заочников различных институтов по разным предметам — математике, физике, английскому языку и т. д. и т. п. и пр. Выполнял я эти работы качественно, студенты были мной довольны и рекомендовали меня другим студентам.

Кроме этого, иногда по вечерам я выезжал на машине и ждал, пока меня кто-то попросит подвезти. Такси тогда было мало, и люди, как правило, «ловили» проходящие машины.

Я одевался для этого в «спецодежду» — потёртую кожаную куртку и кепку, надвинутую на глаза — чтобы меня не узнавали. Я подъезжал к вокзалам, к концу спектаклей в театрах, ко времени закрытия ресторанов. Бывали вечера удачные, бывали и неудачные. Так и жили. Когда приходилось особенно туго, продавали вещи, которые не являлись предметами первой необходимости. Подали повторное заявление в ОВИР на выезд.