Об утверждении личности

Наша культура характеризуется дифференціаціей и раздробленностью, разсудочностью и торжествомъ на-чала механическаго, а между тмъ личность жаждетъ единства и органическаго развитія. Мы живемъ съ по-стыдной торопливостью, не имя времени на то, чтобы сосредоточиться. Нашасуетливая жизнь обусловливается угашеніемъ нашей воли: эмпирическая психологія-по самой природ своей множественная-вводитъ насъ въ кругъ мелкихъ и поверхностныхъ переживаній, но вну-тренній голосъ внушаетъ намъ стремиться къ осво-божденію отъ власти зтого заколдованнаго круга.

Вокругъ насъ тайны и таинства, а мы проходимъ мимо нихъ равнодушно съ мертвою улыбкою на устахъ. По слову поэта «и ненавидимъ мы, и любимъ мы случайно, ничмъ не жертвуя ни злоб, ни любви; и царствуетъ въ душ какой-то холодъ тайный»…

Тотъ, кто почувствовалъ этотъ тайный холодъ, это холодное вяніе полужизни-полусмерти, не можетъ оставаться равнодушнымъ свидтелемъ увяданія нашей воли. Человкъ, очнувшійся отъ кошмара суеты, не і можетъ не кричать объ ужас надвигающейся смерти. Наша воля зоветъ насъ къ жизни, и въ конц концовъ воля опредляетъ наше міроотношеніе.

Мы слишкомъ мудры, чтобы исключительно надяться на философскую діалектику, и потому мы стремимся раскрыть нашу волю: она поведетъ насъ къ освобожденію и утвержденію личности. Мы вримъ, что міръ, охватывающій насъ кольцомъ необходимости, въ сущности является лишь объектомъ для насъ, дабы мы могли нашей волей преодолвать его.

Или – пользуясь извстной идейной схемой (Фихте) – мы скажемъ: наше теоретическое Я само создаетъ себ препятствіе въ форм не-я для того, чтобы Я практическое преодолло это препятствіе. «Вещи суть въ себ то, что мы должны изъ нихъ сдлать».

Дйствіе первоначальне бытія. Я стремится къ безмрности, но роковымъ образомъ ограничивается міромъ не-я. Разршается это противорчіе тмъ, что теоретическое я становится я практическимъ. Въ сфер практическаго ясовершается процессъ моего становленія къ абсолютному я.Это значитъ, что мое практическое я не можетъ примириться съ конечнымъ существованіемъ. Моя воля по природ своей есть прежде всего воля къ жизни, и моя вра, опредляется утвержденіемъ міра абсолютнаго и вчнаго.

И личность получаетъ доступъ въ этотъ міръ не тогда, когда она уходитъ изъ земного міра; «личность уже теперь пребываетъ въ немъ несомннне, чмъ въ земномъ»; уже теперь онъ – единственная твердая опора для личности. «То, что называютъ „будущей жизнью“ не есть непремнно „загробная“ жизнь. Она уже здсь – въ нашей природ».

Сверхчувственный міръ, природа котораго извстна лічности изъ волевого опыта, это единственно реальный міръ, потому что онъ не зависитъ отъ непрочныхъ и преходящихъ категорій эмпирическаго существованія. Сверхчувственный міръ не можетъ быть будущимъміромъ прежде всего потому, что самыя понятія будущаго и прошлаго связаны съ категоріями теоретическаго разума, а личность соприкасается съ міромъ сверхчувственнымъ лишь разумомъ практическимъ, т. е. волей.

Такимъ образомъ, посл выясненія нашего взгляда на волю, я надюсь, становится яснымъ, чтособственно мы должны разумть подъ личностъю.Воля – это то, что опредляется единствомъ; личность – это то, что утверждается моей волей.

Только благодаря утвержденію моеи воли мое существованіе пріобртаетъ цнность, и вн этого утвержденія все остается покрытымъ непроницаемымъ мракомъ. Въ свт утвержденія своей воли, т. е. личности, человкъ идетъ къ мудрости, которая отожде-ствляется въ его внутреннемъ опыт съ первоисточникомъ жизни.

Объективируя мой волевой опытъ, я прихожу къ вр въ бытіе Безконечной Воли.

Идея вчной и безконечной воли, Абсолютной Воли, необходимо рождается въ моей душ, разъ я выхожу изъ тюрьмы солипсизма. Вн этой идеи невозможно ршить вопроса о путяхъ, по которымъ идутъ инди-видуумы на-встрчу другъ другу. Въ самомъ дл, единство, которое опредляетъ личность, не допускаетъ взаимодйствія Яи Ты, если нтъ среды, которая, по самой природ своей, начало множественное претворяетъ въ единство. Къ этой абсолютной вол стремится личность изъ глубочайшей своей сущности…

Только эта Абсолютная Воля полагаетъ безусловное утвержденіе жизни. Въ ней раскрывается единственная возможность соединить себя съ міромъ.