Читаем Оба-на полностью

Слово «деньги» произошло от слова деньга. Это мелкая монета, которая была в ходу на Руси в средние века. Чаще всего её цена составляла пол-копейки. Учёные склонны думать, что её название происходит от тюркского (татары?) слова «танга» — монета. И я бы добавил: его название видимо сложилось в результате ироничной творческой переработки народом иностранного слова.

День+га. Последнее двузвучие имеет самостоятельное древнее смысловое значение, которое можно почувствовать по словам: но+га, теле+га, подмо+га, вью+га. Но лучше всего оно читается в словах — га+ть (дорога). Оно присутствует в словах, связанных с движением. Тогда точный смысл того слова — день пути. Но с учётом денежного смысла, общий смысл слова просматривается такой: деньга — это монета, цена которой равна труду простого работяги длиною в целый день. Ироничность в названии я нахожу в том, что даже в те времена, полагаю, этот труд стоил большего.

Примерно так юные организаторы колхозов придумали свою виртуальную денежную единицу — трудодень, которая применялась в виде «галочки» в журнале учета. Это говорит о том, что ещё до Маркса народ осознавал, что цена товара или услуги определяется количеством рабочего времени необходимого для их производства. И что она зависит от цены одного часа труда труженика, которая может быть разной. У пекаря или пахаря, воина или няньки.

С давних времён всегда было много желающих много иметь, и мало работать. Самый простой способ — это заставить других работать на себя, любимого. Ноу-хау Древнего Рима — профессиональная армия, обученная по последнему слову военной науки. Она завоевывала новые территории и новых рабов. Территории потом платили дань, а рабы за прокорм (как рабочий скот) производили новые товары и услуги.

Поклонников древнего Рима и его идей на Руси назвали баринами. Или просто — баре. Корень этих слов «бар» является зеркальным отражением слова раб. И они вместе являют собой две противоположности. Это — ещё один пример того, что есть неизвестная сила, которая стремилась и стремится максимально полно отразить в языке нашу действительность даже в средние века. Принято считать, что народное словесное творчество — это стихия. В общем-то чувственная, усредняющая, но не разумная сила. Но в этом примере присутствует логика, а значит, эта сила разумна. Вопрос: кто?

Рабовладельческий строй человеческих отношений не прижился в мире по двум главным причинам: рабы слишком часто убегали и бунтовали, чем кому-то хотелось, а военная царствующая сила могла при случае отнять собственность (=деньги) у своих подданных баринов и полу-баринов, назвав их вдобавок тоже своими рабами. По миру прокатились чередой денежные революции, названные учёными буржуазными. Они установили новые правила «игры»: накопленная собственность объявлена священной и неприкосновенной, а труд — свободным, то есть добровольным. В результате бывшие рабы стали называться рабочими. И у нас опять появилось новое слово для рассмотрения.

Согласно в/сл оно происходит от слова — работа. Если не думать, то можно с ним согласится, но мы всё-таки подумаем. Во-первых, зачем нам новое слово, когда есть старые: работник, труженик? Во-вторых, если придумывать, то делать это надо по правилам русского языка: работ+арь, работ+ак, работ+чий. Но нет, язык зафиксировал то, в чём есть определённый исторический смысл: раб+очий. То есть, продающий своё рабочее время осознанно (видящий, что творит). И на это время он будет рабом покупающего, правда, под выполнение заранее оговоренных видов и объёмов работ. Не думаю, что последнее ограничение сильно задело интересы бизнес-барина. Ведь обычно проблемы не в них, а в цене труда.

Можно было бы отнести это на случайность, но не много прошло времени и у нас появилось опять новое слово, зеркальное корню последнего. Из английского языка, став интернациональным словом, оно вошло в русский — как в свой родной. Бар — это место, где выпив спиртного и задрав ноги на стол (забытая привычка) раб очий, захмелев и размечтавшись, может на небольшое время почувствовать себя барином.

Честно говоря, я полагаю, что такие проделки по плечу только Богу. Он большой любитель поиграть в такие весёлые случайности. Но спросить его о том у меня ещё не было случая. Обычно этот весёлый дед всё делает со смыслом. И здесь он просматривается такой: как бы раб в баре не мечтал, всё равно он рабом и останется. Возможное продолжение: если что-то не поменяет в своей жизни.

Тогда кто такой раб, вообще? Вопрос интересный, но сложный. Но заметим, что трудно считать человека свободным, если он исполняет не свою, а чужую волю. И нужно помнить, что функцию главных «рабов» у нашей цивилизации теперь выполняет техника, имеющая повсеместное употребление. Собственно поэтому она и зовётся техногенной или технократической.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза