Оберег

Не помню, о чем я думал в эти растянувшиеся бесконечно часы, но вдруг я увидел над лицом негра не то тень, не то черный дым. Он клубился прямо надо лбом и носом, словно черная кобра.

Несколько секунд я в ужасе не мог отвести глаза, таращил их и таращил, но потом опомнился, вскочил — и все исчезло. Я решил, что все-таки вырубился или обдышался газом.

Тут как раз полицейские позвонили в дверь. Я открыл, и в квартиру ввалились толпой трое мужиков. Двое в форме — коренастые, с круглыми одутловатыми лицами, и один  — в штатском, тощий и нервный, как выяснилось, он был из следственного комитета, а еще за ними семенила соседка из квартиры напротив — тетенька преклонных лет, растрепанная со сна, завернувшая пухлое кисельное тело в линялый домашний халат. Она все время охала и причитала. От присутствия живых людей мне стало как-то спокойнее.

Ребята привычно и обыденно делали свою работу. Осмотрели труп, место происшествия, задали мне несколько вопросов со скучающим видом. Кем мне приходятся пострадавшие, давно ли я их знаю, где я находился.

А тощий все строчил и строчил что-то на бумаге, не выпуская сигарету изо рта.

И вдруг посмотрел на меня, сузив змеиные глаза.

— Так вы считаете, это был несчастный  случай?

Я даже опешил.

— А что ж еще?

Он что думает, пока Палыч с Чимолой бухали, я залил огонь, оставил включенным газ и ушел?

Некоторое время он жег меня своим взглядом, потом резко протянул бумаги:

— Ознакомьтесь, подпишите.

Это был протокол осмотра места происшествия. «Труп молодого мужчины без признаков насильственной смерти…», «…не выявлено следов борьбы…» и прочие жуткие, равнодушные вещи.

Я подписал, и соседка подписала.

Сотрудники засобирались и пошли на выход, подталкивая причитающую и охающую соседку.

— Стойте, а как же он? — в отчаянии закричал я, имея в виду Чимолу.

Один из полицейских обернулся и посмотрел на меня чуть ли не удивленно.

— А он пусть лежит. Труп не криминальный…

— Вы что, его не заберете?

— А куда мы его заберем? В багажник, что ли, погрузим? Жди труповозку, сейчас свободных нет, или сам вези в морг.

— Да как так-то? — возмутился я. Мысль, что  до утра придется находиться в квартире с мертвецом, очень меня напрягала.

— А вот так, — пожав плечами, ответил второй полицейский.

— Машину ждите, сказали же вам, — раздраженно пояснил тощий.

Все вышли, обсуждая какие-то свои рабочие вопросы.

А я остался один. И мне было тоскливо и одиноко, и не по себе. Я закрыл дверь в комнату и сел на кухне. Почему-то все время представлялось, что там, за дверью, над Чимолой клубится черный дым. Чтобы в голову не лез всякий бред, я стал смотреть фильм на телефоне, правда, сам все время косился на дверь комнаты, будто бы она могла открыться, и в щель просочился бы черный дым, или чего хуже, вышел  мертвый Чимола, окутанный этим дымом.

Палыча выписали  уже на следующий день. Ну как выписали, он сам себя выписал. Заявил, что его состояние вполне удовлетворительное. Говорят же, что медики — самые плохие пациенты.

— Они так удивились, что я выписку прошу, — мрачно рассказывал он, — как будто я в отеле фешенебельном лежу, а не десятым в палате с асоциалами вшивыми.

Я был рад, что не придется находиться в квартире одному.  Чимолу забрали,  но ощущения неприятные все равно остались.

Пухлое лицо Палыча осунулось, на лбу залегли морщины. Он сидел на кухне, тупо уставившись в одну точку.  Я поставил перед ним тарелку горячего куриного супа. Такого самого злополучного супа.  Не выливать же его?  Но Палыч резко отодвинул тарелку, так что на столе растеклась жирная лужица.

— Видеть это не могу. Накатывает сразу.

Он достал из холодильника бутылку водки и налил целый стакан.

— Как это произошло? — глухо вопрошал он стену, — Жалко парня… Глупая смерть. Чертов суп! И ведь стоял на маленьком огне, чуть кипел. Как газ залило?!

Я доел суп Палыча, потом убрал бутылку обратно в холодильник.

— Ты это… не налегай. Оклемайся сначала.

— Эх! — горько выдохнул Палыч, махнув рукой. — А ему ведь на учебу все племя деньги собирало, хотели, чтоб свой врач был…

Он встал и пошел, пошатываясь в комнату, сутулый и жалкий,  словно постаревший лет на двадцать. Некоторое время постоял у дивана, видимо снова и снова прокручивая события того вечера. И вдруг нагнулся и поднял с пола деревянный оберег Чимолы.

 - Не помог тебе твой Эшу, — горестно произнес Палыч.

Меня почему-то замутило от вида этого злобного идола.

— Да выкинь ты его! — раздраженно выкрикнул я.

Но Палыч задумчиво рассматривая, положил оберег в ящик прикроватной тумбы.

— Память будет.

Я надеялся, что после бессонной ночи буду спать как убитый. Но стоило мне закрыть глаза, и начинало казаться,  нечто жуткое появляется в комнате. Я открывал глаза и в темноте комнаты видел сгустки черного дыма, клубившегося над спящим Палычем.

Становилось так страшно, что я включал торшер у кровати, дым мгновенно таял.

Детский сад какой-то! Взрослый дядька боится спать без света. Ругая себя почем зря, я все же оставил лампу включенной.