Обэриутские сочинения. Том 1

Любовь очень странное появление,
доступное даже башмакам,
иной раз любовное моление
то поднимается
то падает —
даже над болотами Ашимака.
В подобные минуты любовь понимают звёзды.
А что если наши чувства понимают насекомые?
У которых хвостики пёстры,
носики остры,
хошеньки ялы
у татарых янски просты.
И уж совсем удивительно,
когда любовь чувствуют
всевозможные мотыльки,
сверкающие либо тусклые
до полного изнеможения.
Такая неестественность
для верующего человека непереносима.
Как же быть?
Как совместить окружающие различия
или тождества
или соштества?

Глава вторая

Распадаются минуты,
падают умирающие стволы,
мёртвые птицы.
И снова наступает вечернее равновесие
трудноуловимого режима времени.
Тогда сердечная близость достигает
красивенькой железной кровати
или каменного покрытия,
или земляного покрова,
или вонючего сена…
Эти чувства для меня
и для тебя,
моя полёвочка.
Для меня и для тебя,
синяя палочка.
Для меня и для вас,
одуванчик.
Любовь была известна всегда,
проникая везде,
чтобы из ниоткуда
возникали крохотные предметы.
Так было отмечено на ладонях Луиджи Фергаузана.
Аминь тем блаженным сладостным временам.
Однажды мы сидели на подоконнике,
однажды мы смотрели вниз.
По лужайке важным продвижением скользила луна.
Тогда, Боже правый,
там, на траве,
там, на нежной травке,
на сверкающей мураве
медленно подпрыгивали влюблённые,
медленно кувыркались,
медленно хрюкали.
А тем временем на кухне полотенце полюбило луну,
а подсвечник полюбил полотенце,
а стена полюбила таракана,
а услужливый таракан полюбил медленное время.

Глава третья

Наутро всё и произошло,
всё прояснилось.
За окном появились двое:
молодой цветок и молодой бычок.
В их незначительном положении
каждое, что их окружало, —
двоилось,
исчезало,
глумилось.
Начиналось горе,
горе после слияния чувств.
Горе для горемык.
Бычок съел цветок без разбора.

Глава четвертая

Ты, бык, бык, бык, бык
безрогий
нехороший.
Даже не хочу направлять на тебя глаза,
даже уклачу грузые сашелки.
Аже наклачу
зябые зявы.
Ах, миленький,
ах, снисходительный,
какой приятный у тебя вид с хвоста!
Тонкого и длинного,
будто мысль философа,
наподобие шнурка
от любящего башмака
моего…

Глава пятая

Нет и нет
по-другому всё,
совсем другое и по-другому.
Сияние мотылька,
крушение сперм,
кружение сатылёчков.
Соединение
бесчисленных мотыльков
и сатыльков
здесь, в грубоватой лазури,
здесь, в любящем нас
всеобщем пространстве.
Аминь

1935

Пукет (в четыре предмета), или Археология сердечных потрясений