Обэриутские сочинения. Том 2

Но каково было их разочарование, когда оказалось, что их сын прыгает не только безо всякой охоты, но и допускает глупые ошибки.

Они зашли к ночному сторожу, жившему в той же квартире, пожалуй, единственному, кто с интересом слушал рассказы про их мальчика.

– Цирк – это, конечно, хорошо, – сказал сторож. – И всё же это не всё. Вашего сына следует отблагодарить немедленно.

Родители послушались. Отец пошёл в кондитерский магазин и купил два пирожных буше. Сын был благодарен вдвойне, и за предстоящий поход в цирк и, конечно, за пирожные, до которых сын был большой охотник.

Однако пирожные не помогли, скорее, наоборот.

– А ну! – закричал отец осипшим от злобы голосом, будто перед ним не любимый сын, а ломовик, застрявший на рельсах перед трамваем.

Ни слёзы матери, ни её заламывание рук, ни окрики отца – ничего не помогало, мальчик не мог прыгнуть выше горшочка.

– В таком случае, – проговорил отец по-прежнему злобно, – выполняй, что приказала мать.

– Чего делать-то? – не понял сын.

– Чего-чего, в угол ступай! – проговорил отец строго.

– За что же меня в угол?

– У тебя была температура, и я тебя пожалела, – напомнила мама.

– А теперь за что? – повторил свой неумный вопрос вполне умный мальчик. – За то, что я тогда прыгал или теперь не могу прыгнуть?

– За то и за другое, – проговорил находчивый отец.

Когда родители пришли домой с работы, они увидели стоявшего в углу сына, позеленевшего от усталости. Они, конечно, сжалились над сыном, понимая свою вину перед послушным мальчиком.

Мама принесла сыну тарелку бульона, а на закуску выдала мальчику монпансье и красивую картинку.

Приодев сына, мама сказала, что её мальчик с понедельника пойдёт в школу, а теперь приодетому сыну следует отправиться на свежий воздух, что послушный мальчик и выполнил.

На дворе три девочки, давние приятельницы мальчика, очень обрадовались, увидев приятеля здоровым, и тут же предложили ему:

– Давай играть в классы.

Мальчику припомнилась вся эта канитель с гриппом, и потому он сказал, что совершенно не умеет прыгать.

Дойдя до подворотни, за которой находилась шумная и весёлая Садовая улица, мальчик повернул обратно и, конечно, увидел трёх девочек.

– Ладно уж, – сказал он, – давайте голяшку.

Сначала девочки не поняли, про что говорит их приятель, но одна из трёх догадалась и протянула ему камушек, мальчик бросил его в квадрат, нарисованный мелом на асфальте, и прыгнул, потом в другой квадрат, и тоже прыгнул, потом в третий, четвёртый, бросал и прыгал…

– Ой, – кричали его подружки, – ой-ой, какой он ловкий!

Но что это? Девочки даже испугались.

– Куда же ты? Смотрите, смотрите!

Мальчик прыгал всё выше… Вот уже до второго этажа, до третьего… Пока не скрылся за крышей дома. Девочки как стояли, так и остались стоять.

Поздно вечером они позвонили в квартиру, где жил мальчик, и рассказали про необыкновенный случай. Им, конечно, не поверили.

И тут расказ девочек услышали убитые горем родители. Они всем объявили на кухне, что девочки говорят правду, – улетел самый умный, красивый, самый послушный, самый, самый, самый ребёнок на всей планете.

– Представьте, – говорила мама, рыдая, – улетел в новых башмачках и совершенно новой курточке.

И тут подвернулся тот старичок, тот ночной сторож.

– Жаль, ничего такого над нашим двором не оказалось, – сказал он, глядя в потолок. – Теперь, ясное дело, будет летать, пока обо что-нибудь не треснется. А тогда обратно. Уж это ясно.

И пошли они втроём: папа, мама и сосед-старичок на шумную весёлую Садовую улицу смотреть в небо.

Приложение 1 Михаил Евзлин. Обманутые надежды, или Несостоявшийся миракль

Из всех обэриутов Игорь Бахтерев (1908–1996) остаётся менее известным, во всяком случае, для «публики», хотя и его коснулась сомнительная слава в качестве соавтора популярной в своё время пьесы Полководец Суворов[1]. И если бы не старания Сергея Сигея, собравшего и опубликовавшего затерянные в частных архивах сочинения этого, быть может, самого оригинального и энигматического русского авангардиста, от Игоря Бахтерева не осталось бы почти следа[2].

В мадридском издательстве Hebreo Errante в серии Русского поэтического авангарда вышло восемь книжек Игоря Бахтерева с комментариями Сергея Сигея[3]. После этих публикаций можно говорить о корпусе бахтеревских произведений, проясняющем в достаточной мере лицо этого автора, всегда как-то пребывавшего в тени, как бы скрываясь от коршунов-литературоведов, терзающих без разбору как живое, так и мёртвое.

В нижеследующих заметках анализируется архетипическая структура поэтических произведений Игоря Бахтерева, благодаря которой они приобретают совершенно исключительное значение не только в специфической авангардной сфере, но и вообще в литературе.

1