Обертоны

смысле родня. Быть может, не случайно я, оговариваясь, часто называю новое сочинение Софии

Губайдулиной не «Танцор», а «Скрипач на канате»... И то и другое требует парения. Мастера видно по тому, как искусно он шагает над пропастью.

PR*

Mир суперзвезд своеобразен. С каким удовольствием я бы вообще забыл о его существовании. Судьба

распорядилась иначе, соприкосновения с ним случались много чаще, чем мне бы того хотелось. Хотя

внутренний голос противился навязанным правилам, поток популярности втягивал, не спрашивая согласия.

Как сообщал заголовок одной из посвященных мне статей: «He's so much out, that he's in.»**

В связи с этим необходимы некоторые разъяснения. Тот, кого считают VIP***, знаком также и с PR. В

артистическом мире это касается каждого. Но не каждому дано быть VIP, даже если ему этого и хочется: просто без PR не обойтись. Любой выгодно сформулированный контракт гарантирует так называемой

«звезде» определенные преимущества.

* PR — Public Relations (имеется в виду прежде всего реклама)

** Он настолько вне, что оказывается моден (англ.)

***Very important person — очень важная особа (англ.)

177

Само слово promotion становится своего рода синонимом для «проталкивания»: артистов, продукции, определенной фирмы.

Спрашивается: неужели реклама существует все еще ради музыки? Действительно ли популярнейшими

оказываются лучшие? Недавно я споткнулся во французской прессе о фразу, которая сообщала, что некая

пианистка увековечила в записи свою интерпретацию Бетховена. Увековечила! Ни много, ни мало. История

культуры скорее подобна неуклонно растущему кладбищу, на котором все, предназначенное для

увековечивания, — как сочинения, так и их исполнение, — отдано во власть неумолимого распада.

Американское greatest звучит в этом смысле еще убедительнее. Great stuff, great guy, great player — говорят

американцы с восхищением, даже в интимном кругу, задавая тон рынку, в том числе и музыкальному.

В нашей профессии дело тоже идет о природном свойстве рынка: о доходе. С тех пор, как индустрия

звукозаписи владеет акциями музыкального бизнеса, это известно в отдаленнейших точках мира. (Но-стальгический вздох! Сегодня часто рассуждают только о вредоносности тоталитаризма, забывая о том, что

при нем все же была возможность творить чудеса искусства. Диктатура денег безжалостна). В прошлых

столетиях еще иногда ценили композиторов, премьеру, творчество. В двадцатом веке самым ходовым

товаром стал исполнитель, его имя — осязаемый символ успеха. Не последнюю роль в этом процессе

сыграли пластинки, кассеты, видео. Исключением являются лишь бестселлеры програм-178

мной музыки, вроде «Времен года» Вивальди или (в Америке) «Планет» Холста - хотя их продажи и не

сопоставимы с продажами известнейших поп-групп. Успех таких продуктов часто предопределен вне

всякой зависимости от артистических заслуг исполнителя; в адаптированной форме широкую публику

обеспечивают удобоваримым товаром, как бы концентрирующим в себе — наподобие комикса — всю

классическую музыку. Если же новая запись популярного сочинения еще и по-мичурински скрещивается с

именем исполнителя-звезды, тогда серьезная музыка окончательно превращается в развлекательную, в

эдакий классический поп. Рекламе, истинному порождению нашего века, остается только найти нужный

рынок, обеспечить «маркетинг».

Вспомните хотя бы несравненное фото Анны-Софии Муттер, гуляющей по лесу со скрипкой в руках. В роли

наблюдателя за деревом не кто-нибудь, а Герберт фон Караян. Вам внушается представление: вот они —

«Времена года» нашего века, вечные «Времена года». Не говорю ни слова об исполнении. Это — дело

критиков. И мне не хочется злословить о коллегах, а лишь напомнить о самом «базаре», вернее, о том, как

именно на нем торгуют.

Постоянные предметы-спутники «звезд», вроде шарфа Иво Погорелича, белого платка Паваротти, синих

очков Найджела Кеннеди или прозрачной T-Shirt Ванессы Мэй помогают убедительно воздействовать на

потребителя. Будто постоянно просят вас: «Купи меня, послушай меня, я оригинален, мил, артистичен, неотразим». Как тут не вспомнить «Алису в Стране чудес» и волшебные пирожки с

179

надписью «Съешь меня». Имидж как бы формирует объект продажи, которому свойственны: возвы-шенность, скромность, неповторимость, экстравагантность, эротизм.

Возможности здесь неограничены. Фантазия деятелей PR неисчерпаема; они считают удачей любую

находку, — прежде всего вульгарную и дешевую, — если она способствует сбыту. Главное — мобилизовать

массу потенциальных покупателей. Упаковка товара, — то есть его наиболее броская «презентация», —

тоже высоко ценится и хорошо оплачивается. В мире PR выживают те, кто особенно привлекательны.