Обещанье не пустяк

Так почему не взял с собой запасную? С чего решил, что, кроме фей, ему никто здесь не попадется? А вот попался! И что теперь? Куда он денет третью фею, когда поймает двоих?

Черт побери, и на что ему сдался этот паршивый домовой?! Жадность одолела? Так феи подороже стоят! Застарелая ненависть ум затмила? Дурак, дурак!..

Хотя…

Оставь он домового на воле, тот, большой умелец маскироваться, мог бы стать нечаянным свидетелем отлова остальных гадин. А это, знаете ли, тоже ни к чему. Совсем. Свидетели ему не нужны.

Тихий задумался.

Как же быть?

Убить сейчас поганца и освободить клетку? Можно, конечно… да только и домовые денег стоят. Терять не хочется.

Поймать двух фей, а потом быстренько смотаться в город за еще одной клеткой? Или сделать это прямо сейчас? Да, пожалуй. Лучше быть во всеоружии загодя.

Он торопливо упаковал клетку с домовым в рюкзак. Вскочил на ноги, вновь перекинулся филином и полетел обратно, к выходу из чертова сада.

Не предполагая, разумеется, что тот окажется надежно закрыт. Той самой тварью, что спрятана в его рюкзаке…

Добрался он быстро – в саду этом, как и во всяком лабиринте, блуждали лишь ходившие по земле, а летавшие по воздуху могли пересечь его из конца в конец самое большее за полчаса, в зависимости от скорости.

И очень удивился, обнаружив, что к двери ему не подойти. Ибо перед ней расположилась на ночлег чуть ли не вся компания, за исключением двух фей.

Странно…

Тихий, которому отдохнуть так и не удалось, поскольку повезло напасть на след сразу, присутствовал в невидимом состоянии при развале дома, видел все происходившее там и знал, что феи решили выпустить отсюда людей.

Отчего ж не выпустили?…

Люди крепко спали теперь – все, кроме чародейки. С которой оживленно болтала оставшаяся при них третья фея.

Одна. Но по-прежнему недоступная. Поскольку ведьмы в качестве свидетелей ему тоже были не нужны…

Напрягши последние силы, Тихий вновь сделался невидимым и бесшумно опустился на ветку одной из яблонь.

И опять ему повезло – именно в этот момент фея начала рассказывать девчонке о природе заклятия, наложенного теперь на выход, и в процессе назвала того, кто это сделал.

Но сперва он не понял своей удачи, а, наоборот, обомлел от неожиданности и еще раз беспощадно обругал себя за торопливость и жадность. Это ж надо было – собственными руками перекрыть возможность отсюда выбраться!

Всего через пару минут, однако, Тихий уже сообразил, что на самом деле ключевое слово у него в кармане, как говорится. Ведь выпытать его ничего не стоит – достаточно посулить пленнику свободу, и тупая тварь скажет все. Особенно после того как, очнувшись в клетке, поймет, что произошло, и основательно прочувствует всю безнадежность своего положения. Выпустить ее, конечно, никто не выпустит, но кто ж мешает пообещать?…

Нужно только выдержать время. Час… или лучше два. И хотя бы немного отдохнуть. Подремать вполглаза, притулившись где-нибудь здесь, в уголке, чтобы краем уха продолжать слушать разговоры и не упустить ничего важного…

* * *

На этот раз Вирина и Мирабель были, облетая сад, предельно внимательны – с учетом склонности к непредсказуемым порывам одной и тотальной рассеянности второй. Они не пропустили ни уголка и обследовали их все не только с воздуха, но и опускаясь периодически на землю.

Обе снова убедились в том, что расположен волшебный сад на небольшом островке посреди моря иного измерения, и, стало быть, выйти из него ни Дымше, ни Матвею было попросту некуда, кроме как обратно в квартиру. Но тем не менее и хозяин его бесследно исчез, и домовой успел куда-то деться за то недолгое время, что прошло после его прихода сюда. Попутно феи не нашли также и ничего похожего на дом, в котором мог бы жить, когда его никто не беспокоил, Матвей, или на место, где его могли бы держать в заточении… Единственной жилой постройкой в саду казалась убогая хибара возле пасеки, устроенной под благоуханными липами на краю столь же душистого, цветущего луга. И единственным ее обитателем был, разумеется, злобный пасечник.

И, кажется, ничего другого не оставалось, кроме как снова попытаться его разговорить…

Старикашка отнюдь не успокоился. Сидел в своей хибаре и кровожадно обсуждал с уже знакомым «бобром», как будет расправляться с гостями, если утром обнаружит их все еще в саду.

Феи, сидя крохотными невидимками на подоконнике распахнутого настежь окна, слушали и пугались.

– Пчелок-то жалко на самом деле, – гундел старик, – их у меня не больно много, двадцать ульев всего. Лучше я, пожалуй, ос напущу. Три гнезда при бахче имеется, вот одно и употребим на благое дело. Утречком снесешь его в мешке туда, где они будут сидеть, и вытряхнешь!

Бобр слушал молча, кивал согласно.

– Змей тут нету, – печалился старик, – вот беда! А то бы их еще напустить…

Тут прилетела знакомая пчела. С докладом.

Ворвалась в окно, чуть не сшибив с него невидимых фей, и сообщила старику, что гости никуда не ушли, спят у выхода. Будто бы там дверь кто-то запер. Еще кого-то принесло после них.

Услышав это, пасечник и вовсе взбесился. Вскочил, затопал ногами, разорался, брызжа слюной…