Обещанье не пустяк

– Ладно. Какой-никакой, а план… Что ж, летим обратно, с Юницией посоветуемся. Кстати, у нас же еще и чародейка есть! А вдруг она сумеет с ним справиться?

– Она? – хмыкнула скептически Мирабель, расправляя крылья и отрываясь от земли.

– А что? – Вирина тоже взмыла в воздух, полетела рядом. – Она людской магией владеет, в отличие от нас. Может, даже высшей, хоть и молоденькая. Мы-то, сама знаешь, обычно только в своей области мастера, каким уменьем наделены от рождения – то и ладно. А люди, они неугомонные, вечно им всего мало. Куда надо и не надо лезут, учатся без устали, вот и достигают высот, которые нам не снятся!

– Да, – вынужденно согласилась Мирабель, – это верно. Честолюбия и любознательности у них больше. А поэтому и уменья. С некоторыми даже самым сильным из нас лучше не связываться… Не зря же, – осенило ее вдруг, – и Квейтаккой нашей вот уже сколько тысяч лет правят маги, а не мы, стихиали!

– Вот-вот, – сказала Вирина. – И поскольку пасечник тоже человек, может, как раз Эш-то его и одолеет?…

Глава 13

Эш, однако, разбираться с пасечником отказалась наотрез. По упомянутой уже раз причине – не за этим, дескать, она сюда пришла и думать должна прежде всего о безопасности принца. Дескать, сами заварили кашу, сами расхлебывайте. А она займется стариком только в случае прямой угрозы его высочеству…

Феи повздыхали и приступили к делу. Возвели в шесть рук защитный купол над двором, потом, вспомнив о коварных землеройках, долго спорили, как обезопасить себя еще и снизу. Придя к согласию наконец, стали выстилать землю силовым ковриком, а это оказалось работой отнюдь не легкой, почти ювелирной, поскольку в нем пришлось оставлять отверстия для всех растений во дворе, включая отдельные травинки.

Тем временем начался рассвет. Запели птицы, не големы, а настоящие – были здесь, как выяснилось, и такие. Раскаркались где-то неподалеку вороны, растрещались сороки. Разбудили, одного за другим, спящих, и феи, едва успев завершить свои оборонные мероприятия, вынуждены были заняться сооружением душевой кабинки с удобствами – единственной на всех, ибо во дворе было слишком тесно, чтобы каждому свою предоставить, – а потом наколдовыванием завтрака. О веселье, бедные, и думать забыли, исхлопотавшись…

Люди, правда, тоже счастливыми не казались. Особенно когда узнали, что сидеть им здесь придется неведомо сколько. Только принц и сохранил свое обычное добродушное спокойствие и даже попытался подбодрить девушек, сказав, что выглядят они «прекрасочно, вопреки условиям сна».

Настя печально отмахнулась от него, а Соня ожила-таки и немедленно принялась строить ему глазки, вновь испытывая терпение чародейки. Принц охотно, хотя и не слишком умело, отвечал ей тем же, и позавтракала эта парочка с аппетитом, в отличие от всех остальных. Феи очень старались, чувствуя себя виноватыми, и на столе, ими накрытом, имелись блюда на любой вкус, однако трое из людей почти ни к чему не прикоснулись. Эш съела один-единственный бутерброд, Настя скромно поклевала овсянки, а Стас и вовсе ограничился чашкой кофе. И выглядел он хуже всех – хмурый, осунувшийся и бледный.

Мирабель забеспокоилась.

– Почему не ешь? – спросила. – Здесь нет того, к чему ты привык?

– Нет, нет, – ответил он, – все есть, не хочется просто…

– Плохо спал? – подскочила к нему Юниция. – Неужели чувствовал нас?

Он покачал головой.

– Нет.

– Что это значит – чувствовал нас? – удивилась Вирина.

Юниция объяснила, и все три феи уставились на него с большим интересом.

Стас тут же принял надменный вид, одновременно вспыхнув румянцем.

– Ничего я не чувствовал, – сказал сердито, – просто сон дурацкий приснился!

– Что за сон? – спросили феи хором, еще сильнее заинтересовавшись.

– Да так, глупость какая-то…

– Расскажи! – потребовала Юниция.

– Зачем?

– А вдруг он вещий? Или поможет понять, что случилось с твоей памятью? Ты же хочешь это узнать?

Он нахмурился.

– Хочу… но никакой подсказки в нем, по-моему, не было.

– Нам виднее! – заверила его Юниция. – Рассказывай!

Стас поупирался еще немного, потом все-таки неохотно начал:

– Во сне я был ребенком, совсем маленьким…

* * *

…Лет четырех, наверное.

Со стороны он себя не видел, конечно. Сидел в своей комнате, возясь с игрушками, чего не помнил за собой с того момента, с которого вообще что-то помнил – то есть лет с шести, когда уже умел читать и только этим и занимался. Книг бабушка ему не жалела…

Во сне же он строил дом из кубиков, для любимого плюшевого зайца с порванным ухом. Выкапывал их, не без труда, из ящика, в котором игрушки лежали беспорядочной кучей, грузил в пластмассовый синий самосвал, перевозил с гудением к месту стройки, выкладывал стены.

Потом ему это надоело. Устал.

Он уселся на пол рядом с ящиком, и кубики, повинуясь его взгляду, стали сами плавно вылетать оттуда и опускаться в кузов. Грузовик тоже сам поехал к недостроенному дому и высыпал их там, после чего кубики подпрыгнули и аккуратно улеглись в следующий ряд.