Обещанье не пустяк

– Нет… ты не дурак. Извини. Знаешь… – она умолкла, поколебалась немного, потом решилась и продолжила: – Когда ты высказал свою детективную версию, я задумалась, припомнила кое-что и поняла… что ты, возможно, и прав. Гойдо вовсе не болен. Его попросту кто-то травит. И нетрудно даже предположить, кто именно. Ведь, кроме него, и вправду есть еще два наследника, младшие принцы, об одном из которых ходят не особенно хорошие слухи… Понимаешь, я не так давно стала его телохранительницей, всего полтора года назад, после того как он однажды заснул на ходу. Упал, поранился, и никого не оказалось рядом, чтобы помочь. С тех пор один он не остается… но дело не в этом, а в том, что я практически ничего не знаю о приступах, которые были у него раньше. И не могу отследить их предысторию. Но вот последние, те, что случались уже при мне… события перед тремя из них мне удалось вспомнить. Накануне устраивал пирушки принц Дайлин, средний из братьев. И Гойдо в них, конечно, участвовал. Ел, пил… и совсем несложно было угостить его каким-нибудь зельем. Так что, – глаза ее вспыхнули недобрым огнем, – даже если здесь мы помощи не добьемся, есть надежда разобраться дома, самостоятельно. И виновный свое получит!

Стас беспокойно шевельнулся.

– Но…

– Не волнуйся, – Эш поняла его без слов, усмехнулась. – Конечно, сперва я поищу доказательства. И только если найду…

Он кивнул.

– Ну да, – сказал с облегчением. – Что это я в самом деле… забыл, что уж чего-чего, а благоразумия у тебя с избытком!

Эш скривилась, тоже вспомнив, видимо, как и он, сказанное в ее адрес Юницией. Буркнула:

– Да и ответственности немало!.. Кто бы еще фею унял, – она сердито глянула в небо, где опять кружили морские чайки, – с этим ее «взбалтыванием»! Не дай бог подстроит пакость какую-нибудь, отвлечет меня… и если в результате я не уберегу Гойдо, я точно умру.

Глаза ее вдруг наполнились слезами.

– Жить без него не смогу…

Она закрыла лицо руками, зашмыгала носом.

– Не плачь, – беспомощно попросил Стас. – Пожалуйста…

Так странно было видеть этого вечно настороженного «рысенка» расклеившимся! И жалко ужасно. Без ее дурацкой шапки стало видно, какая у нее тоненькая, хрупкая шейка… и какой она вообще, в сущности, ребенок. Хоть и чародейка, и вундеркинд.

Кстати, о вундеркиндах…

– Ты же ведьма! – радостно сказал он. – Все можешь! Так не реви, а превратись в птицу какую-нибудь, да и лети к нему! Меня-то караулить не надо!

– Не могу-у! – сквозь всхлипывания тоненько провыла она. – Не уме-ею превращаться… зооморфизм – единственное, что мне не дается из всех нау-ук…

– А это… как его… телепортироваться ты можешь?

– Не-ет… для этого надо знать место, куда отправляешься, иначе ника-ак…

Стас напрягся, пытаясь вспомнить еще какой-нибудь способ утешения, но все они, как нарочно, напрочь вылетели из головы.

И тут явилась неожиданная подмога.

Вверху, у них над головами, раздался странный, гулкий, нечеловеческий голос, который проговорил:

– Чем умирать…

– О Господи! – Стас дернулся и чуть не свалился со скамейки.

– …попробовала бы лучше его приворожить! – закончил голос.

Эш, не поняв, видимо, что это сказал не Стас, огрызнулась:

– Сейчас!

Отняла руки от лица, сердито уставилась на него мокрыми глазами.

– Думаешь, если ведьма – значит, на все способна? Ах да, ты же именно так и думаешь!

– С чего ты взяла? – изумился Стас.

– Слышала!

– Когда?

– Когда про бабушку твою говорили! Она, мол, порядочным человеком была, и значит, никак не могла быть ведьмой!

– Подожди, – он энергично потряс головой, – о чем ты?…

Тут странный голос зазвучал снова, заставив на сей раз подпрыгнуть обоих:

– И правда, при чем тут бабушка?

Мгновение они смотрели друг на друга, потом синхронно задрали головы.

Никого.

Кроме статуи. Которая, сумев каким-то образом развернуться вполоборота, смотрела теперь не на осколки своего кувшина, а на них. И мраморные губы ее были слегка раздвинуты.

– О Господи… – повторил Стас.

А Эш вскочила на ноги, подошла к ней, осмотрела со всех сторон. Потом осторожно тронула пальцем.

Статуя жутковато хихикнула.

Эш отдернула руку.

– Да, – сказала уважительно, – ничего себе поделочка! Большой мастер постарался… Матвей? – спросила у статуи.

– Матвей, – прогудела та в ответ.

Эш помолчала немного. И, глядя в ее мраморное лицо, медленно произнесла:

– Никогда. Никогда я не посягну на чужую волю. Никогда и никого не заставлю делать то, что нужно мне, а не ему. Хоть и ведьма. Ясно?

– Не очень, – сказала статуя.

– Кто говорит твоим голосом? – вкрадчиво поинтересовалась Эш. – Матвей, тебя сотворивший, как я понимаю, свою любовь привораживать не стал. Порядочности ему на это хватило. И если в тебя вложена часть его души, как ты можешь предлагать мне такое?

– О, – сказала статуя, – все меняется. Этим садом давно владеет глупое зло. И сеет всюду семена злобной глупости.

– Откуда оно взялось? – насторожилась Эш.

– Не знаю. Пришло однажды и ударило меня палкой по голове, после чего все в ней смешалось…

Эш заморгала.

– Палкой? Может, посохом? Это был, случайно, не пасечник?