Обещанье не пустяк

…Любуясь морковками, Стас непроизвольно сглотнул слюну. Во время завтрака, когда рядом находились сразу три феи, он чувствовал себя настолько скверно, что никакой кусок в рот не лез. Но сейчас их не было, и дышалось гораздо легче, и есть захотелось вдруг не на шутку…

Едва попав в этот огород и оглянувшись, он, конечно, не увидел позади арки, в которую только что проскочил. И сама изгородь за ничтожное мгновенье сделалась вполовину ниже, и кусты ее составляли теперь совсем другие, с более мелкой листвой, и место выхода было обозначено всего лишь небольшим пробелом в ряду, где не хватало куста, без всяких ворот. По ту сторону – ни покинутых зеленых лужаек, ни песчаного берега… только буйные высокие заросли неведомо чего, куда ныряла выводившая из огорода тропинка.

Лабиринт сыграл свою очередную шутку, и возвращаться было попросту некуда. Чародейку с принцем он потерял. И помочь им уже не мог. Оставалось надеяться, что Эш попала-таки куда хотела и справится без него – на пару с Гойдо, который, как он и предполагал, вполне способен сам себя защитить…

Подумав так, Стас тяжело вздохнул и медленно двинулся вперед, по узкой дорожке между грядками и строем смородиновых кустов с левой стороны, с вожделением поглядывая то на спелые ягоды, то на морковные верхушки с кучерявой ботвой. Делать нечего, так хотя бы осмотреться там, куда занесло… Эх, велели же феи стоять на месте, и надо было, наверное, слушаться… вот только кто бы, интересно, устоял на месте Эш и на его собственном – при виде того, что увидели они?…

Ну да ладно, что случилось, то случилось. Главное теперь – отсюда никуда ни ногой. Чтобы не усложнять феям их и без того непростую задачу.

…Схрупать, что ли, морковку?

Он остановился, присел на корточки, выбирая.

И вдруг услышал топот и треск, и не успел вскочить на ноги, как из смородиновых кустов вывернулась… Соня. Которая с криком:

– О счастье, наконец-то! – немедленно попыталась броситься ему на шею.

Руки у нее были заняты – в одной кулечек, свернутый из зеленого лопухового листа, в другой морковный огрызок. Поэтому объятья не удались. Опрокинув Стаса на грядку, она сама упала на него сверху и щедро присыпала его при этом смородиной из своего самодельного кулька.

– Наконец-то кто-то свой! Я уж думала, навеки все потерялись! Только страшный пасечник и остался!

– Да нет, не только, – сдавленным голосом ответил Стас, похлопывая ее в знак приветствия по спине. – Феи всех своих отыскали, теперь пытаются собрать заново…

– И где же они?

Соня скатилась с него, кое-как, помогая себе локтями, поднялась на коленки. Ахнула, увидев, во что превратила Стасову футболку, расквасив на ней изрядное количество ягод, и затараторила:

– Ой, прости! Какая я неловкая! Ну ничего, попросим фей, выдадут тебе другую… Так ты их видел? А Настю?

– Вирину видел. Она нам и сказала…

– Вам? С Настей?

– Нет, со мною Эш была. А потом мы еще Гойдо увидели, но…

– А Настя где? – перебила, округляя глаза, Соня.

– Не знаю, – со стеснившимся вдруг сердцем ответил Стас.

Привстал с земли, уселся среди морковок. Машинально выдернул одну, повертел в руках.

– Ой, божечки, – запричитала Соня, – я так за нее волнуюсь!.. Ты ешь, ешь, не бойся, отряхни только… морковки тут – чистый мед! Я их на нервной почве уже штук пять слопала, наверно. И чем только не заела! Вот, – сунула ему под нос свой наполовину опустевший кулек, – смородинки не желаешь? Нектар! Натуральный! Здесь все такое вкусное, умереть не встать, хоть селись в этом огороде!

Но аппетит у Стаса уже пропал.

Настя… Где она, действительно? Что с ней происходит?

Чертов лабиринт – нет чтобы занести его туда же, куда она угодила, а не в какой-то дурацкий огород! Прикрыл бы, защитил от всего на свете…

А Соня все трещала:

– Я от нервов только этим и спасаюсь, что ем, а то бы на ушах уже стояла, от беспокойства за Настьку. Она же у меня совершенно непрактичная, вечно в эмпиреях витает… и так, бывает, завитается порой, что дороги под ногами не видит! Ну что ты хочешь, творческая натура! Флорист-дизайнер! Зато ее букеты и композиции все конкурсы выигрывают, один за другим! И тут вдруг – на́ тебе, волшебный сад, красотища неземная… боюсь, как бы у нее крышу вовсе не снесло. Думаешь, почему она все время молчит? Да потому что любуется! Икебаны придумывает! Настька, она же как – засмотрится на цветочек, начнет букет сочинять, и все, пиши пропало, ничего вокруг не замечает, бери ее голыми руками! Хоть големы, хоть пасечник этот трехнутый…

* * *

…То был очередной голем.

Хвостатый, полосатый, то ли барсук, то ли бурундук – Настя в них не очень-то разбиралась, тем более что размерами он, как и все остальные Матвеевы творения, был наверняка больше, чем положено. Макушкой, во всяком случае, доставал ей до пояса.

А в правой лапе держал увесистую дубинку. При виде которой она вдруг вспомнила ни с того ни с сего – от испуга, наверное, – что барсук вообще-то сам по себе довольно крупный зверь. И, значит, при Матвеевой склонности к гигантизму, был бы сделан ростом с нее саму. Так что, скорее, бурундук…