Обещанье не пустяк

Да нет, что за ерунда! Конечно, это был человек.

Экстрасенс, возможно. Или даже маг, настоящий, – в существовании которых здесь и сейчас, гуляя по волшебному саду, сомневаться уже не приходилось.

Он мог быть и черным магом. Владеть искусством гипноза. Или умением варить какие-то зелья. Опоил или иным способом околдовал маму, заставил полюбить себя, соблазнил. Бросил… Можно сказать, убил – она ведь умерла совсем молодой, в двадцать лет, вскоре после рождения ребенка! Который ему, возможно, был абсолютно не нужен…

Да уж, в этом случае у бабушки имелись веские причины ненавидеть его. И бояться проявлений унаследованного дара у внука.

Стаса передернуло.

Ну, знаете… такой дар ему и самому ни к чему!

Вот только и покоя теперь не будет.

Так все это было или не так?

Он должен докопаться до истины.

И поэтому… первым делом, после того как выберется отсюда, займется поисками бабушкиных друзей. Кому она могла что-то рассказать.

Даже ноги зазудели, так захотелось поскорее начать.

А в памяти вдруг всплыло имя ее подруги, которая бывала в доме чаще других, – Вера.

Кажется, та была врачом. Да, точно. Приходила как-то раз с медицинским чемоданчиком, брала у него кровь на анализ…

Зачем? – запоздало удивился Стас. Он ведь не был болен тогда… он никогда не болел!

И насколько ему известно, такие анализы берут обычно в поликлинике, в специальном кабинете, а вовсе не на дому.

Мысли вновь залихорадило.

Бабушка ни разу не водила его в поликлинику и не вызывала доктора на дом. Это еще как-то можно объяснить – нужды не было… Но когда он в школу пошел, приучила избегать даже профилактических осмотров – оставляла его дома в такие дни, запасаясь справкой о болезни от той самой Веры. А потом еще хлеще – не пустила в армию, раздобывши где-то целую пачку фальшивых справок…

Боялась, что врачи могут узнать о нем что-то лишнее? И в результате упечь в ту самую клетку, для экспериментов, которыми она его пугала, когда вымогала клятву?

Что же – он и в самом деле урод?

Сын если не инопланетного рептилоида и не мага, то какого-нибудь мутанта – жертвы радиации или генетического сбоя, случившегося по известной только черту причине?…

От этакого предположения Стасу стало совсем нехорошо.

Ведь подобный вариант тоже нельзя было исключить. И, пожалуй, он выглядел худшим из возможных.

Зная о наличии дефектов в своем геноме, разумный человек никогда не позволит себе завести детей. Нет у него на это права.

А, стало быть, не вправе он и жениться.

Любить…

Стас на мгновенье зажмурился. Настя…

Черт, он уже совершил непоправимое. Почти объяснился ей в любви. Которая, похоже, не безответна…

И стало быть, теперь, как честный человек, обязан рассказать и о своих подозрениях.

Нет… не сейчас. Позже. Первым делом, выбравшись отсюда, он не к бабушкиным друзьям отправится, а к врачу. Пройдет полный осмотр, сдаст все положенные анализы. Сделает рентген и прочее, что велят. Выслушает вердикт.

И если дело будет обстоять действительно плохо, тогда он с ней и поговорит. А пока… просто постарается держаться подальше.

Как это ни трудно и ни больно ему самому.

Практически невозможно.

Он и не глядя чувствовал сейчас каждое ее движение, каждый шаг, каждый поворот головы. Как будто даже дышал с нею в одном ритме. И видел – глазами не тела, но души – чудесную связующую нить между ними.

Серебряный чистый свет. Нежнейший сердечный трепет.

За которые все отдашь…

* * *

Лицо у него в какой-то момент стало – не подступись!.. Сразу видно, так глубоко ушел в себя человек, что ни до чего вокруг нету дела.

Впрочем, Настя подступаться и не собиралась.

Самой было о чем подумать.

О том хотя бы, как легко она перешагнула через свой собственный зарок. И о том, что возвращение – невозможно.

Поздно. Попалась.

Почему-то это было понятно без всяких размышлений. И – на удивление – не пугало…

Ей нравилось в нем все, от походки до малейшего завитка волос. Звук его голоса, манера улыбаться. И то, что он говорил, и то, как он молчал. К его объятиям она пришлась так, словно их тела, руки, ноги были сделаны по особому заказу, вылеплены неким небесным скульптором единственно друг для друга. Две части одного целого. Перчатка и рука.

Слаще его губ, его прикосновений не было ничего на свете.

И всего удивительней казалось то, что она не только во время этих самых объятий, но и после не чувствовала ни малейшего беспокойства. Совесть, которая должна была бы корить ее за нарушение зарока, молчала. А в сердце нежилась маленькой теплой мышкой память о поцелуе…

Случилось то, что должно было случиться. «Ты чуть вошел, я вмиг узнала». Вот и все, и к чему еще какие-то лукавые мудрствования?

А зарок… да Бог с ним, с зароком! Он, видимо, отслужил свое.

Возможно, даже помог – хранил ее все эти семь лет от ошибки, не позволяя влюбиться в постороннего, «не того». А возможно, просто был несусветной глупостью. Ведь сказано же в одном из старых, прекрасных фильмов – «кому дана такая сила, тот небывалый человек»!