Обет без молчания

— Это он? — спросила Лара. — Да, теперь я верю в то, что между вами ничего не было. Этот немец тебе не соответствует. Ты королева, а он… — Она вздохнула. — Не свинопас, конечно. Скорее, придворный лакей.

Я не обиделась на это замечание. Что мне до мнения других? Оно основано только на первом впечатлении и обманчиво, мне ли не знать.

— Клаус! — крикнула я.

Он задрал голову и, увидев меня, просиял.

— Страшненький какой, — пробормотала Лариса. — Рот до ушей. А они торчат, как у Чебурашки.

Этого нового мультяшного героя я видела по телевизору. Но у Клауса уши были совсем другими — не круглыми и оттопыривались только сверху. По мне, лопоухость шла Клаусу. А соломенные усы, что он отрастил, превращали в настоящего красавца. Лара говорит, что он страшненький? Да что она понимает? Неужели не видит эти глаза, улыбку, шелковистые волосы, которые пострижены под полубокс?

— Майн Либе, — прошептал он, и я заплакала, как в тот день, когда я уезжала, огромными слезами. И чтобы их не увидела Лара, попросила ее принести мне свою шаль.

Та унеслась в номер довольная. Мне что-то понадобилось из ее гардероба, и ей это льстило. Но шаль на самом деле была прекрасной — мы вместе ее выбирали. Я решила накинуть ее поверх платья.

— Сейчас спущусь, — крикнула я Клаусу и утерла слезы кулачками. Сегодня я была накрашена водостойкой тушью, приобретенной перед вылетом у спекулянтов, и макияж не потек.

Я сделала несколько шумных выдохов, чтобы успокоиться, достала из сумочку пудру и провела пуховкой по щекам. Все отлично! Макияж не потек, глаза не вспухли, кожа не покраснела. Я прекрасна, как никогда.

Тут и Лара подоспела, накинула мне на плечи шаль, но я сняла ее, сказав, что возьму на всякий случай. Если похолодает, закутаюсь в нее. Как бы ни была она хороша, а прятать платье, сшитое по последней парижской моде и идеально подчеркивающее фигуру, грех.

Я покинула номер и спустилась вниз по лестнице. Лифт можно ждать бесконечно, а с третьего этажа по ступенькам я сбежала за секунды. Толкнув дверь, я вывалилась на улицу и сразу угодила в объятия Клауса.

— Неужели ЭТО случилось? — выдохнул он, прижав меня к себе.

— Самой не верится.

Мы нехотя отлипли друг от друга. В те времена, да еще и в Берлине, а не в какой-нибудь знойной Севилье, люди на улицах не обнимались, парочки уж точно. Только пьяные мужики, вываливаясь вечерами из пивных.

— Боже, какая ты красивая!

— А у тебя замечательные усики.

— Я и бороду растил, но она клочковатая, и сегодня я ее сбрил.

— А ты вырос, — заметила я.

Клаус на самом деле вытянулся. Мы стали одного роста, хотя на мне были туфли на тонкой «рюмочке».

— Сто семьдесят сантиметров, и все мои, — улыбнулся он и протянул букетик. — Это тебе. Специально ездил за ним на Альтен-штрассе, чтобы купить его у Ингрид. Она по-прежнему ходит по улице со своей корзиной.

— Как я хочу туда, — выпалила я.

— Мы обязательно побываем там вместе. У нас целая неделя.

— О да… — Тогда я еще не представляла, насколько она будет загруженной. Чтобы проводить время с Клаусом, я жертвовала сном. — А куда мы пойдем сейчас?

— В швабский ресторанчик. Там вкусно готовят, сами варят пиво, а по вечерам устраивают танцы.

— Я не голодна, а если выпью, то киршвассер. Но станцевать с тобой мне очень хочется.

— Тебе придется меня этому учить.

— Я справлюсь, — расхохоталась я и взяла Клауса под руку.

***

То был дивный вечер. Мы немного выпили и поели — я попробовала шпецле, домашнюю лапшу, и мне она не понравилась, а вот темное пиво, что принесли к ней, я оценила, но сделала всего три глотка, потому что до этого мы пригубили киршвассер. Мне нужно было рано вставать, и я боялась похмелья. Потом были танцы, и нам обоим пришлось им учиться, потому что они оказались национальными. Лихо сплясав, мы вывалились из ресторана и отправились на прогулку. Пришло время возвращаться в отель: с этим было строго. До двадцати двух — гуляй, не бойся. Чуть задержался — нестрашно: тебе погрозят пальчиком и сделают предупреждение. Но если до полуночи не явился, тебя просто не пустят в отель. За этим следил приставленный к группе агент КГБ.

Я хотела вернуться до десяти, чтобы не привлекать внимания. Клаус понимал меня и не возражал, но был грустен — надеялся, что мы проведем больше времени вместе. Перед тем как расстаться, мы поцеловались — конечно, не у отеля. Нашли подворотню и там вернулись в прошлое…

Два взрослых человека тискались и сосались, как подростки. Оба горели. Я чувствовала его эрекцию, он мое возбуждение — соски напряглись и обозначились. Клаус нежно поглаживал их через ткань, а я запрокидывала голову и постанывала. Если бы не ограничение во времени, я отдалась бы ему и потеряла девственность в подворотне. Неважно, где ты делаешь это в осознанном возрасте, главное, с кем.