Обет без молчания

Но пробили часы на ратуше, и я даже не отлипла… отодрала себя от Клауса и, чмокнув его на прощание, бросилась к отелю. Я попросила меня не провожать — незачем лишний раз светиться. Одно дело встретиться с немецким другом днем, и совсем другое — поздним вечером. И хорошо, что я так сделала, потому что наш куратор, Лев Павлович Букин, как раз курил на крыльце отеля.

— Да не бегите вы, — вальяжно проговорил он. — Считайте, что успели ко времени.

— Заплутала, — вздохнула я. — Боялась опоздать.

— А что же вас друг-немец не проводил?

Доложили! Кто, интересно? Неужто Лариса? Самого Букина в то время в отеле не было.

— Да мы встретились на пару часов, вспомнили детство. Потом он к себе в пригород уехал, а я пошла по Берлину гулять. В этой его части я не была, даже когда мы тут с семьей в пятидесятых жили.

— Вы такая красивая! Не побоялась, что украдут?

— Скажете тоже, — кокетливо улыбнулась Букину я и, пожелав ему спокойной ночи, отправилась спать.

***

На Альтен-штрассе мы попали только через день. И то чудом! Второй переводчице не хватало денег на шляпку ее мечты, и она согласилась меня подменить. За это потребовала отдать ей мои суточные, и я тут же согласилась.

Улица, с которой были связаны все самые яркие воспоминания детства, совсем не изменилась за пятнадцать лет. А ее обитатели — да. Теперь дома населяли немцы, но исключительно члены компартии. Русские же обитали в гарнизонах.

Мы прогулялись по Альтен-штрассе, заглянули на кладбище, а затем отправились в НАШЕ место.

— Оно еще сохранилось? — удивилась я.

— Не в том виде, каким ты его помнишь.

— Что это значит?

— Над землей ничего не осталось, но НАШЕ место цело.

Оказалось, что останки здания снесли, а флигель укрепили и надстроили. В нем теперь располагался склад, и Клаус договорился со сторожем, чтобы нас пустил на пару часов.

Ясно, что ни дивана под гобеленом, ни ведра с водой из колонки, ни свечей в нише, как и ее самой, не сохранилось. Проем забетонировали, стены зашпаклевали и побелили, рухлядь выкинули, а помещение заняли мешки с крупами и мукой. В старом флигеле эти продукты отлично хранились — в них не заводились червячки и мошки.

Мы с Клаусом познали друг друга на манке. Мешок был мягок. Не перина, но все равно удобное лежбище.

— Я люблю тебя, — сказал он по-русски после того, как все закончилось.

— Их либе дих, — призналась я ему в тот же миг на его родном языке.

Мы поцеловались, и это было особенно волшебно. До этого мы соприкасались губами, да, трепетно, как в первый, «лавандовый», раз, или страстно, как в подворотне у отеля после многолетней разлуки… Но сейчас мы сливались, становясь единым целым.

***

Фредди.

Он был невероятно красив. Ни одного изъяна во внешности: и фигурой удался, и лицом, от и до. Ни к кистям не придраться, ни к зубам. Хоть бы клык был один больше другого, но нет. А пальцы какие! Засмотришься.

Я не узнала его, пока он не представился. Не потому, что Фредди сильно изменился — просто я не ожидала встретить кузена Клауса в фойе своего отеля. Когда ко мне подошел красивый мужчина в элегантном костюме и поздоровался, я подумала, что это немецкий артист, с которым через меня общался кто-то из нашей группы. За эти дни передо мной промелькнуло множество лиц, я не запомнила всех, тем более что мысли мои были заняты одним лишь Клаусом.

— Фридрих Хайнц? — переспросила я. — Тот самый?

— Да. Мы в детстве пересекались.

— Ты закидал меня собачим дерьмом, — припомнила я.

— За что попросил прощения.

— Тебя принудил к этому старший брат.

— Мне до сих пор стыдно за свое поведение. Прости меня, Либе!

— Меня зовут Любовь, — строго проговорила я. — А что ты тут делаешь?

— Пришел, чтобы встретиться с тобой.

— Зачем?

— Объясню, но не здесь. Давай пообедаем вместе? Я приглашаю тебя в ресторан.

— Спасибо, но я откажусь.

— Нет времени?

— И его тоже, — ответила я, а про себя продолжила фразу: «Но больше желания. Ты мне с детства неприятен. Я не хочу с тобой общаться!»

— Знаю, вы с Клаусом договорились сегодня вечером встретиться. Но он не придет.

— Почему?

— У него неприятности.

— Что случилось? — всполошилась я.

— Расскажу за обедом.

— Да не пойду я с тобой в ресторан! Мне кусок в горло не полезет.

— Хорошо, давай тогда посидим в баре при отеле и выпьем кофе. Оно полезет? Просто я не хочу разговаривать тут, среди въезжающих-уезжающих, чемоданов, тележек, суеты, шума…

— Ладно, — буркнула я, и Фредди повел меня в бар. Моя приятельница и соседка по комнате Лара проводила нас удивленным и даже, как мне показалось, восхищенным взглядом.

Мы сели за столик в углу. Мой спутник сделал заказ. Когда официант удалился, я выпалила:

— Рассказывай уже, что произошло с Клаусом.

— Его арестовали за незаконное проникновение в продуктовый склад и кражу.

— Что за ерунда?

— Это не ерунда, а уголовное преступление.

— Ключ от склада Клаусу одолжил сторож, и он ничего оттуда не взял. Я была с ним и могу это доказать! — с этими словами я вскочила со стула и собралась бежать в полицейский участок, но Фредди схватил меня за руку и усадил на место.